дивизия – далее до Азбрука. В действительности это нигде не выглядело так аккуратно, как впоследствии было изображено на карте обстановки. Между расположением войск были незанятые промежутки. Значительные участки фронта остались нераспределенными. В условиях ночного мрака и страшного нагромождения на дорогах войска теряли контакт между собой, а командиры – связь. Ночь была полна ужаса. Но постепенно на рубежах, намеченных Гортом, дивизии все больше избавлялись от хаоса, и новый оборонительный фронт был наконец создан.
Почему король Леопольд капитулировал? Неоспоримый факт заключается в том, что бельгийская армия потерпела поражение на поле сражения. Факт этот был сразу же затемнен завесой политических споров между Леопольдом и его министрами, попытками французов найти козла отпущения, пылкими обвинениями, выдвигаемыми Рейно, и повторной ссылкой на капитуляцию, сделанной Черчиллем в палате общин. Горт оказался целиком под влиянием последовавшей за этим шумихи.
Леопольд действительно совершал ошибки (они будут проанализированы ниже), но факты, имевшие место в тот понедельник, с военной точки зрения представляются ясными. Бельгийская армия уже была отрезана от английских экспедиционных сил, и ни одна из сторон не имела достаточных средств, чтобы хоть попытаться закрыть образовавшийся разрыв. Кроме того – и это, возможно, даже более важно, – бельгийская армия была рассечена на две части; Бок мощными силами вклинился между Исегемом и Тилтом. Бельгийская армия, испытывавшая нехватку в боеприпасах и средствах транспорта, лишенная бронетанковых сил и достаточной авиационной поддержки, оказалась в безнадежном положении. После встречи в Ипре 21 мая Леопольд не оставил у Горта никаких сомнений относительно боеспособности бельгийской армии. Шли дни, и он сделал дальнейшие предостережения. 25 и 26 мая английский штаб был информирован об убывающей мощи бельгийской армии. Содержание первого сообщения Леопольда от 27 мая уже приводилось выше. Последнее его сообщение Гортом не было получено, однако трудно сказать, что еще мог предпринять король Бельгии. Высказывалось мнение, что ему следовало посоветоваться непосредственно с Гортом или хотя бы с Бланшаром и с французским правительством, прежде чем принять свое решение. Однако несомненным является и то, что никто не пытался советоваться с Леопольдом, когда английское правительство принимало решение эвакуировать свои войска. Вплоть до утра понедельника Леопольд не был информирован о намерениях английского правительства. Его следовало бы поставить в известность о том, что на протяжении недели уже проводится частичная эвакуация, что 27 тысяч человек уже вывезено. Когда он отправил своих полномочных представителей для встречи с Боком, операция «Динамо» – эвакуация главных сил – уже осуществлялась на протяжении двадцати четырех часов. Хотя впоследствии Горт негодовал при упоминании об этом, тем не менее факт остается фактом: так было.
На рассвете 27 мая положение на море было мрачным и вызывало замешательство. Под воздействием артиллерийского обстрела из Кале и усиливающихся ударов немецкой авиации корабли поворачивали обратно.
Одна за другой приходили вести, из которых было отчетливо ясно, что от кратчайшего пути из Дувра на Дюнкерк в дневные часы придется отказаться. Имелись два других пути: маршрут «Y» – северный, протяженностью около 87 миль, удлинял путь к Дюнкерку на 48 миль. Он пролегал через Саут- Гудвинский и Норт-Гудвинский маяки, мимо Куинтского буя, через Вест-Дипский проход. Маршрут «X» – центральный, протяженностью 55 миль, удлинял путь на 16 миль. Он пролегал также через оба Гудвинских маяка, затем поворачивал на Рейтингенский проход. Длинный маршрут более чем вдвое увеличивал продолжительность рейса, что, естественно, увеличивало потребность в судах. Пришлось идти на потерю времени, а следовательно, и на увеличение продолжительности нахождения под воздействием немецкой авиации. Последнее обстоятельство до известной степени компенсировалось значительным усилением авиационного прикрытия. В этот день истребительное авиационное командование выделило 16 эскадрилий для более надежного прикрытия судов – непрерывно с пяти часов утра до наступления темноты. Состав истребительных патрулей колебался в пределах от 9 до 20 самолетов. Хотя главные усилия немецкой авиации были направлены против слабеющей бельгийской армии, непосредственно Дюнкерк двенадцать раз подвергался мощным ударам с воздуха.
Работа на рейде протекала страшно медленно. Для посадки на суда использовались судовые тяжелые спасательные шлюпки, предназначенные для применения в глубоких водах. Ничего более неподходящего нельзя было придумать для использования на дюнкеркских мелях. Горт сообщал, что 27-го с берега на суда было отправлено только 200 человек, однако в действительности их было значительно больше – около 2500 человек. Тем не менее, погрузка все же шла крайне медленно.
Можно было найти два выхода из этого положения. Один заключался в том, чтобы использовать малые суда, которые имелись в наличии. Другой выход был более радикальный: капитан 1-го ранга Теннант, оценивая возможности самого порта, озаренного пламенем горящих складов, решил проверить практически возможность швартовки судов вдоль восточного мола. Как отмечалось выше, мол строился не для этой цели, но здесь были шансы на успех. С поразительным безразличием к возможным последствиям он распорядился пришвартовать туда корабль. Швартовка прошла удачно, и начало было положено.
Отход обороняющихся войск на рубеж реки Лис побудил Вейгана наконец рассмотреть возможность «новой погрузки войск на суда». В это утро помощник начальника штаба адмирала Дарлана капитан 1 ранга Офан прибыл в Дувр, чтобы обсудить создавшееся положение с заместителем морского коменданта Дюнкерка и начальником французской военно-морской миссии в Лондоне. Все трое встретились с адмиралом Рамсеем. В последующем своем отчете об этой встрече Офан сообщил, что, несмотря на «конфиденциальную связь», существовавшую между двумя флотами, французы не получили никакой информации о решении англичан эвакуировать свои войска. Какие это имело последствия – мы разбираем в следующей главе.
Здесь же необходимо иметь в виду, что Рейно еще накануне в Лондоне был полностью информирован об обстановке.
