Одна из навязчивых идей Гитлера заключалась в том, чтобы вернуть современное общество к мрачным годам средневековья. Бредни невежественного ефрейтора, который хотел изменить ход истории, были бы просто смехотворны, если бы они не принесли человечеству столько бедствий.

Справедливо говорят, что безумие заразительно. Бациллы сумасшествия перекинулись из Германии и на мою родину. Хотя наши политики могли бы опереться на опыт двух мировых войн, они все же никак не могут извлечь уроков из истории.

Из любого школьного учебника известно, что войска ландскнехтов давно уже отошли в вечность. В наше время люди не желают продавать свои жизни честолюбивым биржевикам или королям железа, стали, каучука… Но британские политики XX века, как видно, позабыли эту простую истину.

Уже после Первой мировой войны предпринимались попытки вооружить немцев в интересах других стран. То, что делается теперь, во сто крат преступнее. Наши политики пытаются воскресить жестокие времена средневековья: они хотят создать в Западной Германии армию ландскнехтов. С этой целью они дают в руки нацистам смертоносное оружие, а немецкую молодежь заведомо выращивают для войны. С этой целью они превращают миллионы юношей в профессиональных солдат – в людей без роду и племени, в людей, которые, подобно средневековым наемникам, убивают и грабят ради денег.

Возможно, что некоторые мои соотечественники, искренне считающие себя патриотами Британии, скажут:

«Этот майор Сквайрс совсем онемечился. Почему его так беспокоит „солдатское воспитание“ немцев? Пусть лучше воюют немцы, а не мы, англичане…»

Да, я знаю англичан, которые так думают. Но я знаю также, что это вредные, губительные мысли. Мы не должны создавать новую фашистскую армию в Западной Германии ни под каким видом! И прежде всего потому, что это было бы самоубийством для английского народа.

Вооружить бывших нацистов и поставить под их начало сотни тысяч солдат – все равно, что дать атомную бомбу в руки тупого гангстера или сумасшедшего маньяка.

Некоторые возразят на это, что нашим главнокомандующим будет Эйзенхауэр и что он, мол, будет отдавать приказы фельдмаршалу Манштейну. Но разве волк, почуявший кровь, подчинится чьему-нибудь приказу? И разве Манштейн или старый пройдоха Аденауэр не попробуют превратить войну «Айка» и «Монти» в свою собственную войну, в войну для достижения своих собственных, особых целей?

Тот, кто, как и я, без предвзятости наблюдал за событиями в Западной Германии в послевоенные годы, без сомнения, согласится со мною.

Мои наблюдения привели меня к выводу, что британские и американские оккупационные власти уже несколько лет набирают армию ландскнехтов и готовят новые страшные испытания народам всего мира.

Сразу же после капитуляции Германии английские солдаты и гражданское население британской зоны с удивлением посматривали на немецких военнопленных, разъезжавших в перекрашенной в коричневый цвет английской военной форме в легковых и грузовых автомашинах британской армии. Во всех больших городах, во всех крупных британских военных лагерях можно было видеть сотни таких военнопленных. Они были прикомандированы ко всем нашим штабам. Этими пленными командовали те же офицеры и унтер-офицеры, что и во время войны. Они сохранили свои воинские звания, которые имели во время войны. Только унтер-офицеров и фельдфебелей переименовали в «форарбайтеров» (старших рабочих) и обер-форарбайтеров, но пользовались эти «рабочие» теми же привилегиями, что и раньше, в бытность свою в армии. Рядовые солдаты подчинялись строжайшей военной дисциплине, жили в бараках, проходили военную тренировку и участвовали в парадах.

Такие отряды военнопленных назывались «динстгруппен», или «трудовыми батальонами». Они состояли из хорошо обученных немецких солдат, закаленных в сражениях, главным образом на восточном фронте. С некоторыми из солдат «динстгруппен» я имел возможность познакомиться, так как британское командование использовало их в качестве шоферов.

Разговаривая с ними, я еще раз понял лживость сказок о «прирожденной воинственности» немцев. Уже самое поверхностное знакомство с этим народом показало мне, что за исключением профессиональных военных нацистского склада и совершенно деклассированных психопатов, которые встречаются в каждой западноевропейской стране, немцы питают такое же естественное отвращение к войне, как и все другие народы. Более того, я убедился, что все они в той или иной степени травмированы войной. Большая часть этих солдат несколько лет несла обычные солдатские тяготы, недоедала, терпела холод и сырость, окопную грязь; многие солдаты побывали в госпиталях. Почти все солдаты, с которыми я встречался, с глубоким унынием вспоминали о погибших родственниках и товарищах и вообще обо всей этой «проклятой войне».

Когда я спрашивал этих солдат, почему они остались на военной службе в «динстгруппен», многие из них говорили: «Что же мне оставалось делать? Я военнопленный. Мой дом разрушен. У меня нет ни семьи, ни денег. Это единственная для меня возможность кое-как существовать». Другие отвечали мне немного иначе: «Моя семья живет в восточной зоне, и поэтому британские власти не хотят демобилизовать меня…»

В американской зоне, так же как и в нашей, были созданы свои «трудовые батальоны». Позднее «трудовые батальоны» были переименованы в «немецкую гражданскую трудовую организацию». Разумеется, они продолжали оставаться под строжайшим контролем оккупационных властей США и Англии.

Когда немецкие гражданские власти пытались использовать солдат из «динстгруппен» для гражданских нужд, в частности для очистки городов от руин, британское и американское командование категорически возражало против этого. «Динстгруппен» предназначались не для очистки улиц, а для совсем иных,