русские образования на территории других республик в случае ухудшения отношений с ними – в этом случае Советский Союз будет заменен "Союзом русского народа от Москвы до Кушки".

Обрисовывая же перспективы независимой Украины, Павловский пишет именно о том, что, когда в Москве "политическая дискуссия превращается в конкурс на оптимальный вариант авторитаризма, именно существование на юге большого и богатого, не зависящего от Кремля очага людей, нестесняемо говорящих по-украински и по-русски, – великая надежда демократии в постсоветской Европе. Однако эта надежда рухнет, если в Киеве придут к власти безумцы, а другие безумцы возьмут верх в Харькове, Крыму и Донбасе" ("СССР умер, не оставив завещания", МН, 03.11.1991).

Фактически Павловский наметил этой статьей целое направление российской общественной мысли, которая предпочитала смотреть на Украину как на альтернативное русскоговорящее государство и считала, что именно так Украина может укрепить свои государственные позиции. У данной концепции оказалась сложная судьба – на нее по-разному глядели оппоненты Кремля, видевшие надежду на появление оппозиционного политического центра в Киеве, или российские государственники, предпочитавшие говорить об угрозе, которую представляет для Украины борьба с двуязычием. Но так или иначе, многие мысли и предположения, высказанные Глебом Павловским 25 лет назад, выглядят очень актуальными и сейчас, особенно после того, как некоторые из его тревожных прогнозов и предположений об опасных политических механизмах, находящихся в распоряжении России, практически полностью сбылись.

Набор идей и предположений, обсуждавшийся в авторитетных "демократических" СМИ в первые месяцы после провала ГКЧП, по-видимому, может показаться противоречивым. Тем не менее можно видеть, что, с точки зрения многих журналистов, политологов и общественных деятелей, говорить всерьез о сохранении некоторого общесоюзного пространства после августа-91 казалось фактически невозможным. Постепенно, после первых дней некоторой неразберихи, газета всё больше стала задумываться о том, что будет представлять собой постсоветское пространство с Россией в качестве независимого государства. В этих размышлениях часто так или иначе прослеживалась мысль о желательности радикальных экономических реформ внутри России и в отрыве от остальных республик. Однако задавалась газета и вопросом о том, что будет значить самостоятельность России для остального постсоветского пространства. В этих размышлениях можно увидеть прообраз многих идей о неизбежности доминациии России, которые стали популярны, скорее, в последующие десятилетия, а также некоторые прогнозы, которые сбылись либо независимо, либо при некотором участии их авторов.

Первые отряды ОМОНа появились в Советском Союзе за три года до его конца, в 1988 году. До того с массовыми беспорядками боролись армией и "обычной" милицией. Но перестройка вместе с гласностью и ускорением принесла массовые беспорядки такого размаха, что "обычная" милиция оказалась против них бессильна.

Если для СССР "riot police" была перестроечной новинкой, то соседи по Восточному блоку в этом вопросе обогнали Советский Союз на десятилетия. Польские спецподразделения милиции ZOMO гоняли недовольных еще с конца 1950-х. Особенно "зомовцы" отметились, подавляя выступления "Солидарности": они не стеснялись применять огнестрельное оружие. На вооружении ZOMO стоял серьезный арсенал, которым поляки помогали "старшему брату". В частности, польские производители в 1980-е годы поставляли советской милиции специализированные бронированные кузова "SHL-740", которые устанавливались на милицейские грузовики.

Советский милицейский спецназ сразу втянуло в водоворот перестроечной политики. Тем более что ОМОН появился не только в Москве и Ленинграде, но и в столицах союзных республик, которые уже начали активную борьбу за независимость. Например, прямым потомком первых пяти украинских отрядов ОМОНа стал расформированный ныне "Беркут".

История ОМОНа – это история военных и социальных конфликтов на всей территории бывшего СССР. В отряды отбирали опытных и физически подготовленных сотрудников, тех, кто служил в ВДВ и морской пехоте, а в идеале и участников боевых действий. Ветераном Афганистана был Чеслав Млынник, командир самого известного советского ОМОНа – рижского.

Рижский ОМОН считался одним из самых подготовленных и жестоких подразделений во всей структуре советского милицейского спецназа. В мае 1990 года, после провозглашения независимости Латвии, ОМОН спас молодую независимость, разогнав демонстрацию "Интерфронта", шедшего штурмовать здание республиканского Верховного Совета. "Интерфронт" выступал за сохранение республики в составе СССР. Но вскоре ОМОН сменил политические приоритеты.