холмам,Но безумье металла не в том,А в другом – в том, что мы ихСердечным не кормим овсом,И небесным святым молокомМы не можем их в детстве порадовать.Словно смутное стадо сиренИль свиней ностальгический слетСбились в кучу и тычутся рыльцами,Нет обрыва для них, нет судьбыОни метят не в наши грехиИ железные рушат стихи.Мы их кормим с ладони железным овсом,Но не любим их в нашем детстве простомИ в божественном нашем живом, но для них —пролетающем мире пустом,И ничем их не можем порадовать.НЕВСКИЕ СТИХИI Гранитные рамы, И в них – предельная даль. Полдень. От тяжести камня в медленном дленьи Ты без видимых крыльев летишь. Ангел вступил носком на стезю На ускользающем золоченом шаре. Не было больше зеркала колебанья И жидкой замазки небес. Расторгнуты рамы пустые, И за ними – море. И тицианской Венеры Колышется зеленый сорт тишины И Кунсткамеры – фарфорово-точный мундир. Растаявший признак льда Да японский флаг За кормою консульского дворца На Мойке. Искорки январского гранита Залетают киноварью снегирей В сокрытые наши ладони. И летняя ночь ушла.II Прoклятый город, зачеркнутый пулями, Здесь только люди живы. Греют ладоней линии Иней зеленых стен. Но Зимний не взят… И хоть зима еще Все же в крови возродится Черная наша весна. Словно венозный вентиль Есть и в ветвях измерзших. И подвезут не напрасно Жизни бензин в цистернах. Хоть половина кубика Крови из той цитадельной Необоримой трезвости Нам принадлежит. Камешком кремневым кремлика Под инженерным вымыслом, Замком бессрочным замысла, Выстоявшим на крови.МАЙСКИЕ ОМОВЕНИЯI(Осколки фресок и фраз) Соловьи пролетали Комками свинцового цвета — Ими во тьме окропляли поля. Кашевары стояли стальные, Устремив радиальные взгляды На пылающий север. Голос бездомный перебегал по холмам, Люди, лишенные имени, Бродили меж нас по равнине. Незнакомого света штрихи Были нанесены усталой рукой На дверях каждого дома. И сквозь пыльные эти царапины На черноте амальгамы зеркал, Видели вы в оставленном доме Только вздыбленные плинтуса И в проеме дверном – тень Укрывшихся от потрясенья мира. В этом доме Вода еще дрожит на ноже, Но уже отражается в ней незнакомое небо. Отсветы фресок Вовне отступившей сферы С множеством лиц и глаз. Там прозрачно светились Приблизившись к нам – глаза Пленного академика. Ужас холодный бушевал на стене за ним, Пламень коричнево-красный горел сам собой, Словно фреска Ороско, Где рука, где нога? И не видно в невинном просторе, В воздухе, скатанном в пылевые клубки, Вход, исчезнувший в зеркальном проеме, За которым сходятся к горизонту Половицы покинутого дома вдали.II(Рассказ призрачного свидетеля)Они вошли, не стучась,Счетчиками, словно спичками,потрескивая в темноте,Они обыскали меняИ деньги мои просветили дозиметром.Разрeзали бритвой обои,Осмотрели жену и дочь.Они перетряхнули в квартире все живое и мертвое.Они искали источник заразы.Он освещал всю окрестность,Оповещая мир обо мне,Жегся холодным светляком и не давался в руки.Они смотрели на меня так,Словно я проглотил золотые запасы страныИ стал драгоценным.Потом меня отвели в бронемобиль,Сами шли рядом,Я видел их сквозь оптические щели,лупоглазые дыры,Но никто не приблизилсяДаже на сто шагов.Потом меня замкнули где-тоВ свинцово-воздушном пространствеИ допросили, крича в мегафон через пустошь.Мне сказали, что я – источник опасности,Невидимой глазу и сердцу.Ликвидировать меня бесполезно —Это только усилит мою вредоносность.Но я должен с учеными вместе(Это их огневые очкиРоговыми жокеямиИногда проплывалиПо краю пустыни)Осознать, где сплетеньеТемных лучей во мне.Они просили, чтоб я вытребовал у силнеземных прощенье —Я должен стать гением, чтобы преодолеть себя.Они сказали, что меня опознали —Я самый средний из всех,Я занял саму сердцевину мира.Но я – мир, я – свет…Мне говорят, что я – скверна, с которойвоюют все государства,Сеятель грубого света, прошедшего тайно сквозь сито,И поэтому приговорен…А я думаю миру в досаду:Я лишь источник самой чистой голубиной голубизны.III(Межзвездные переговоры)Нас было восемьсот человек из Луганска – ликвидаторов (аварии). Пятерых уже нет в живых.
(Из разговора в больнице)Тихий смех в полутемной ванной.Женский голос без слез.И еще один…Вы прибежали с дождяРаскрасневшиеся,Сняв целлофановые страх-
