Мурата я предупредил, что забегу и все объясню, и чтобы держал наготове что-нибудь горячее или горячительное. Погода совсем не радовала, даже крохотным теплом, и шарф согревал не так, как хотелось бы. На месте был без пяти девять, пришлось еще хитро оббегать улочку, чтобы заплутать следы от метро. Черный джип, скалясь хищной фальшрешеткой уже стоял около тротуара. С водительского сидения в приоткрытое окно тянуло сигаретным дымом.

Я глубоко вдохнул — выдохнул и подошел к машине, постучал в стекло. Стекло опустилось и, как обычно, из нутра прозвучало лаконичное: — Садись.

В машине было тепло, я немного размотал шарф и не стал тратить ни мое, ни его время.

— Я был очень загружен в эти дни, поэтому прочитал сообщения только сегодня вечером. Это не специально и не умышленно. Мне ничего не надо от тебя. И согласие мое на эту авантюру — ошибка. Если мою кандидатуру еще не заменили, то свое обещание я выполню. Но хотел бы попросить больше мне не писать.

Я серьезно посмотрел на Виктора, тот сверлил меня тяжелым взглядом. У меня даже мысль промелькнула, что мужчина улыбаться совсем не умеет.

— Я понял.

Зато я опять ни фига не понимал. Ясно было одно — гей он или нет, но я его точно не привлекал ни в каком качестве, так что завтра разбежимся наконец-то. Внутри стало пусто, зато в голове кавардак. Мне иррационально хотелось остаться в его памяти, передать сообщение сердцу, что нельзя так ожесточаться, так сильно обрастать броней, иначе можно упустить важного человека, отпугнуть его, обидеть.

«Или это ты хочешь быть тем самым важным человеком, Лелик? Это он тебя зацепил?» — пробежала жалящая мысль, отчего становилось еще хуже.

— На завтра у тебя из одежды все есть? Мы пойдем в закрытый клуб определенной тематики. Не хотелось бы тебя прятать по темным углам.

Вместо того, чтобы разозлиться, я рассмеялся. Подозреваю, что истерично.