подельников и грязнее, а одежка на нем висит живописными лохмотьями. Страх в глазах? Так они все трое боятся.

— Ну, воровство им не предъявишь, ничего стащить они не успели, — хмуро оглядывая компанию, произнес Саид. Подростки перевели дух, и взгляд у них стал более уверенным. Вот же глупцы, только что сами себя выдали, что понимают наш разговор. — Так что все конечности останутся при них. А за то, что они проникли на чужую территорию, им грозят плети и принудительные работы. Князь Джанжуур милостив к детям. Вот только они не доживут даже до завтра, не то чтобы до окончания срока наказания. Свидетели никому не нужны.

— Но мы и правда ничего не знаем! — выпалил самый мелкий, кусая губы. Его подельники пихнули паренька в бок, заставляя молчать.

— Кстати, а их обыскивали? — холодно спросила я у Саида, но при этом посматривая на мальчишек. — Вдруг они все-таки успели что-нибудь украсть? В их тряпках можно многое спрятать. Я думаю, их надо раздеть и тщательно осмотреть…

От моих слов все трое побледнели, но особенно тот мелкий парнишка, который не сдержался и пытался оправдаться. На его глазах выступили слезы, а на губе кровь, так сильно он ее прикусил.

— Анна, ты знаешь, что за кражу отрубают руку? — тихо спросил Саид. — Я считаю, что наказание должно быть, но не калечить же этих детей? Не похожи они на прожженных убийц и преступников. Явно же первый раз влезли в чужой дом, слишком много ошибок совершили.

— Саид, я тебе верю, но и ты верь мне, — улыбнулась князю и махнула рукой одному из его людей. — Подведите ко мне мальчишку. Вон того, самого языкастого.

Двое оставшихся друзей, а может, братьев, дернулись в попытке защитить мелкого, но их хорошенько стукнули лбами, чтобы вели себя поспокойнее.

— Как тебя звать? — спросила у мальчишки, внимательно его разглядывая. Или правильнее сказать ее? Потому что чем дольше я смотрела на мелкого воришку, тем больше убеждалась, что передо мной девочка.

— Расим, — сжимаясь под моим взглядом прошептал подросток. А может, девочка боялась Саида или того степняка, который цепко держал ее за костлявое плечо.

— Ты мне ничего не хочешь рассказать? — тихо спросила я. — Поверь, лучше признаться мне, чем дать увидеть всем твою маленькую тайну.

— Я вас не понимаю, госпожа, — чуть не плакала девочка, ее короткие, криво обрезанные волосы торчали во все стороны. В стране, где даже преступницам и проституткам не остригают волосы, никто и не подумает, что девушка может сознательно обрезать волосы. Или это сделали братья?

— А я думаю, понимаешь, Расима, — тихо проговорила я, наблюдая за реакцией подростка. И она не заставила себя ждать: девочка покраснела, побледнела и бросила испуганный взгляд на Саида.

— Вы ошиблись, госпожа, — промямлила она, с трудом держась на дрожащих ногах.

— Вполне возможно, — не стала я настаивать на своем. — Но ведь это легко проверить. Можно даже здесь. Если окажется, что ты мальчик, пойдешь в тюрьму вместе с братьями, а если девочка — продам тебя в рабство. И не надо своим жалким видом пытаться разжалобить князя Мансура, вашу судьбу будет решать не он, а я. Потому что вы имели наглость забраться в мой дом. Может, князь Джанжуур и милостив, но я считаю, что каждый должен отвечать за свои поступки. Саид, в доме найдется какая-нибудь кладовка без окон и с надежной дверью? Пусть в ней закроют этих малолетних бандитов и приставят к ним охрану. Вечером решу, что с ними делать. Может, действительно продать?

— Исполнять, — махнул рукой князь, вид его был крайне хмурый и недовольный, но при своих людях и подростках он не стал высказываться о моей жестокости. А я была уверена, что именно так он и думает обо мне сейчас. Может, и дальше играть эту роль?

Тем временем девочка все же расплакалась, а ее братья одарили меня ненавидящими взглядами. Ну-ну, пусть помучаются от неизвестности, они еще не знают, что лучше сидеть в кладовке, чем в зиндане. Подростков увели, а мы с Саидом остались вдвоем у пруда.

— Анна, я не ожидал от тебя такого! — воскликнул мужчина, запустив обе ладони в свои кудри. — Я понимаю, что ты права, что они преступили закон, что наказание должно быть. Но зачем так? Они же еще дети.

— Саид, прежде чем обвинять меня в жестокости, скажи, что ты сам с ними сделал бы? Отпустил? Чтобы они обворовали кого-нибудь еще? Или чтобы их убили до заката? А может, отправил бы в тюрьму? Так мы с тобой вчера видели в каких условиях содержат заключенных. Так что кладовка — это почти курорт в их положении. Или тебя так расстроили мои слова, что я продам эту Расиму в рабство? Звучит ужасно, не спорю, но даже если бы я это сделала, жизнь девочки была бы намного лучше того, что ей довелось бы испытать в тюрьме. Ты же не думаешь, что ее настоящий пол удалось бы долго скрывать? Так что не переживай, к вечеру они точно все вспомнят и наверняка захотят сотрудничать, только бы избежать озвученного наказания.

— Прости, я и забыл, какой ты можешь быть, — сразу же успокоился Саид и даже грустно улыбнулся.

— Какой?

— Холодной, жестокой, властной. — Князь резко шагнул ко мне и обнял. — Но я знаю, что это маска, что у тебя самое доброе сердце. Ты ведь даже наложниц не хочешь продавать, хотя они будут только рады оказаться в очередном гареме, потому что не привыкли работать.

— Кстати, о них. Пойдем, поговорим с вдовой советника. Ее я хочу отпустить к детям, надо только выделить ей охрану и транспорт. А вот с наложницами и с их детьми надо что-то решать. Заодно и спросим, вдруг кто-то все-таки хочет жить самостоятельно?

Я высвободилась из объятий Саида. Надо будет с ним серьезно поговорить, пусть вокруг никого нет, но все же с объятиями пора заканчивать. Князь