– Зато, Костянтин Лександрыч, сколь своих православных из полона освободил.

– Ныне суббота, Иван Митрич, – перебил его Беззубцев, – мы вот дойдем днесь до острова Звенича, отдохнем, ночевать там будем, а утре, в неделю, обедню отслужим, пообедаем и поспим еще малость. После же не спеша поплывем к Нижнему.

Спали все долго, и уж в пол-утра только повелел воевода священникам, бывшим при войске, обедни служить по полкам, а кашеварам обед стряпать.

Одни уж, обедню отслушав, садились за столы, у других же, при походных церквах, еще служба шла, как вдруг показались татары казанские; судовой ратью по воде и конной – по берегу.

Видя это, все воеводы и все воины войска великого князя кинулись к лодкам и насадам и, подняв паруса и выгребаясь изо всех сил, бросились стремительно против судовой рати татарской.

– Москва! Москва! – кричали русские, врезаясь в татарский караван и нанося удары во все стороны. – Москва!

Не выдержали такого напора казанцы и, бросив бой, погнали в страхе лодки свои к берегу, где была их конная рать…

– Москва! Москва! – кричали русские и, преследуя, били татар, топили их с лодками вместе.

Татарские конники тучи стрел стали пускать в русских, и нельзя было этого выдержать. Повернули москвичи к своему берегу, а лодки татарские, воротясь, погнались за ними. Видя это, православные обернули ладьи назад и опять на татар ударили, а те снова к своему берегу бросились под защиту конных стрелков своих…

Так бились весь день, до самой ночи, а с темнотой разошлись ночевать, каждый на свой берег.

Наутро же, когда солнце всходить стало, повелел Константин Александрович на своем берегу строиться коннице, идти потом берегом к Нижнему Новгороду. Рати же судовой повелел, распустив паруса, ибо ветер попутный подул, и помогая веслами, плыть вверх по Волге-реке следом за конницей.

Татары же хоть и видели это, но не посмели выплыть на Волгу, дали русским уйти беспрепятственно.

В эти же дни воеводы князь Данила Васильевич Ярославский и Сабуров с москвичами и устюжанами, догадавшись об измене вятичей, с малой ратью своей одни пошли на Казань по зову гонцов воеводы Беззубцева. С конницей и судовой ратью спустились они по Вятке к Каме. Ходко шли вниз по течению рек до самой Волги, подгоняя ладьи и насады веслами, а при попутном ветре подымали и паруса.

В самом начале августа, через день только после первого Спаса Медового, вышли они уж в устье Камы и спешно пошли вверх по Волге, с трудом выгребаясь на веслах. Надеялись вскоре встретить своих, какие-либо отряды из войск главного воеводы Беззубцева.

Подымаясь к Казани уж и поставив паруса, вдруг увидели они втрое большую судовую рать, которая, преградив Волгу всю поперек течения, устремилась на них с криком и гиком татарским, поминая Аллаха и пророка Его Магомета…

Ужаснулись русские, да делать нечего, деваться уж некуда – надо и бой принимать и грести против течения. Дали знак воеводы и перекрестились, и все сразу поняли, что им делать надобно.

– Москва! Москва! – закричали русские воины, и запели стрелы с обеих сторон из луков и самострелов.

Сшиблись вражьи ладьи, попарно связанные, с ладьями московскими, и заблистали сабли, полетели копья, рогатины кололи, бердыши рубили.

Вскакивали русские в лодки татарские, били по головам татар ослопами, резали ножами и кончарами, топили в реке. На берегу же конные рати бились, и там русские хоть и дорогой ценой, а путь себе тоже пролагали к Новгороду Нижнему.

Не час и не два уже бьются рати князя московского с казанцами и, вопреки их множеству, храбростью татар подавляют. Кипит, не переставая, на воде и на суше рукопашный бой. Много падает русских, но еще больше татар.

Вдруг будто слабеть стала судовая рать русских, но с криком тут как выскочит вперед всех князь Василий Иванович Ухтомский…

– Да живет Москва! – кричит. – Да живет великий князь Иван!

Побежал он с ослопом по связанным лодкам неверных – и топит в реке татар. Бросились все воины за ним и разметали всю татарскую рать судовую.

Понеслись лодки неверных к тому и другому берегу в бегстве, а русские, прорвавшись и собравшись воедино, на веслах и под парусами устремились вверх по Волге, открыв себе путь к Новгороду Нижнему. Пробились еще в меньшем числе и конная рать московская, которая, к счастию своему, шла по берегу правому, против левого, казанского…

Казанцы, измученные беспримерной битвой и мужество в сердце утратив, не смели гнаться за храбрыми устюжанами и вологжанами ни по воде, ни по суше.

В Москве же и государь и князь Юрий Васильевич были в великой тревоге и смятении, вестей никаких не имея из-под Казани, а было это уж после Успенья, шестнадцатого августа. Все же оба они средь беспокойства своего уже о новом судовом походе думали.

– Главное, – говорил Иван Васильевич, – отдыху татарам давать не надобно. Они могут быть сильней нас в кратком бою. На долгое же время у них сил не хватит, и мы всегда побьем их…

– Верно, государь, – соглашался Юрий Васильевич. – У меня только гребта за воев наших и воевод, во зло не попали бы. Татар же, верю, побьем и Казань разорим.