Погодите-ка.

Он Томас Сигал? Разве Томас Сигал не умер? Разве он не умер несколько сотен лет назад?

Не будь такой глупой, Лила. Конечно, он не тот Томас Сигал. Он, должно быть, его праправнук или что-то в этом роде.

Святое дерьмо.

Ладно. Нам нужно сделать паузу на секунду.

Для сравнения: Том сказал мне, что он Томас Сигал IV — это практически то же самое, как если бы он сказал мне, что он праправнук Джека Дэниэлса.

Джек, Джим, Джонни и Томас — четыре самые известные наименования виски.

И я спала с Томасом.

Твою мать.

— Ладно, — пищу я. — Почему я не знала этого? Почему никто не знает об этом? Потому что ты известен, как участник УШ. Если уж на то пошло, почему ты в УШ, когда владеешь виски Сигал? И почему ты так ненавидишь своё же виски? И-и… — я выдыхаюсь.

Он тихонько посмеивается.

— Слишком много вопросов, Фейерверк.

— Я знаю. Прости. Просто я запуталась, — освободив руку, я потираю голову.

— Знаю. Это сбивает с толку, и извини за то, что не был честен с тобой с самого начала.

— Тебе не за что извиняться. Ты не должен был рассказывать мне историю своей семьи лишь потому, что спал со мной.

— Нет, должен был.

Подняв голову, он смотрит на меня, и сила в его взгляде поражает меня прямо в сердце.

— С самого начала между нами было нечто большее, чем просто секс. Мы оба знали это. Просто тогда я решил проигнорировать это, в то время как ты смело посмотрела правде в глаза.

Он ложится на диван, отклонив голову.

Заинтересованная его словами, я следую за ним. Сняв обувь, я забираюсь на диван, садясь рядом с ним, и поджимаю ногу под свою попу, прижимаясь своими бёдрами к его. Я смотрю на его лицо, отчаянно пытаясь узнать о нём всё.

Он наклоняет голову в мою сторону, с сожалением глядя мне в глаза.

— Ты с самого начала заслуживала узнать всё обо мне, узнать, во что ты ввязываешься, и мне жаль, что раньше я молчал об этом, — он пропускает руку через свои волосы. — Моё прошлое — это не тёплая и уютная история, и это не то, о чём я рассказываю. Единственные люди, которым о нём известно, — это Джейк и Денни. И Джонни, который унёс это с собой в могилу. Я рассказал им, как только УШ начал становится популярным, потому что они имели право знать, какой багаж я несу. Моё прошлое — это такого рода новости, которые любит жёлтая пресса. К счастью, никто никогда не копался в моём прошлом достаточно глубоко, чтобы обнаружить это, и я позаботился, чтобы так это и оставалось. Будучи распутным, играющим на бас-гитаре участником группы, я удерживал интерес людей ко мне именно на таком уровне. Спустя какое-то время то, с кем я трахался в очередной раз, становилось надоедливым. У людей пропал интерес.

Он протягивает руку и смахивает мою чёлку со лба.

— Помнишь, что я сказал тебе в тот день, когда мы сидели за роялем?

«Я не хочу быть солистом. Мне нравится, когда всё легко и просто. Я играю, делая то, что люблю и получаю вознаграждение от маржинальной издержки».

— Да, — киваю я.

— Мне нравятся простые вещи. Я не хочу быть солистом… я буду им только для тебя, — он снова берёт меня за руку. — Я не хочу, чтобы всё было просто, если это подразумевает, что со мной не будет тебя. Ты важна для меня. Важнее, чем кто-либо и когда-либо. Я хочу, чтобы ты узнала меня… настоящего меня. Я хочу, чтобы ты знала обо мне и моей жизни до встречи с тобой.

Мои глаза закрываются от его слов. Я чувствую, как Том пододвигается ближе, после чего обхватывает рукой мою челюсть.

Я открываю глаза.

— Ты тоже важен для меня, Том. Я хочу понять тебя. Вот, почему я здесь и слушаю.

Его пальцы прослеживают путь по моему подбородку и спускаются на мою шею.

— Как ты уже, наверное, догадалась, мой прапрадед был основателем виски Сигал. Его звали Жан-Пьер Сигал. Он переехал из Франции в США в середине восемнадцатого века.

Том — француз… отчасти…

Господи, ничего себе.

Он только что поднялся ещё выше по шкале сексуальности.