Я обольстительно улыбаюсь.
— Я загадаю только три, — шепчу я, прежде чем лизнуть головку его члена. Открыв рот, я всасываю его.
— Боже, Лила, — его голос охрип. — Твой рот ощущается так чертовски хорошо.
Расслабляя мышцы в горле, я беру больше его в свой рот и вознаграждаюсь предварительной струёй спермы, попадающей на заднюю часть моего языка. У него вкус безупречного мужчины. Мужественность во всех отношениях.
Я с удовольствием напеваю, позволяя звуку проникать сквозь него, прежде чем начинаю двигать ртом.
И когда я это делаю, он издает мужской звук абсолютного удовлетворения.
Положив руку на мой затылок, он начинает трахать мой рот, произнося:
— Да. Вот так, детка. Отсоси у меня жёстко. Подрочи мне своим ртом.
Так что я делаю то, что он просит.
После того, как я заканчиваю делать Тому минет-извинение — в моей голове до сих пор отдаётся эхом его неровная, горячая похвала, насколько я хороша, как удивительно ощущается мой рот, когда я сосу его, как я прекрасна, — он опускается на колени и исполняет намного больше, чем три моих желания, в лифте без камер.
ГЛАВА 21
Прошла неделя, и в течение этой недели Том держал своё слово и выкраивал время на шоппинг, чтобы я могла покупать новые футболки. Ходить с ним по магазинам было, как ни странно, весело. И я уже начала создавать целую коллекцию футболок из тура.
Кроме того, не проходило и дня, чтобы мы с Томом не занимались сексом. И не по одному разу. А по два, три… четыре раза.
Том просто продолжает и продолжает. Я удивляюсь, как всё ещё могу ходить.
В присутствии всех остальных, в том числе и в автобусе с ребятами, мы ведём себя нормально, как будто ничего не изменилось. Но когда рядом никого нет, мы проводим время наедине, голые.
Всю следующую ночь после нашей выходки в лифте, когда ребята спали, Том провёл в моей постели в автобусе и учил меня, как заниматься сексом молча. Нелёгкая задача для такой голосистой, как я. Но я уверена, что в процессе обучения мы хорошенько повеселились.
Каждый раз, когда мы с Томом занимаемся сексом, у меня такое ощущение, будто это впервые. Не знаю, что в нём такого особенного, но он пробуждает во мне ту сторону, о которой я не подозревала.
Смелость и желание.
Я сделаю практически всё, что он попросит, независимо от времени и места.
Он трахал меня в большем количестве поз, чем мне было известно, а о некоторых я вообще не подозревала, и в местах, о которых я никогда бы и не подумала в таком ключе. Он действительно не шутил, когда говорил, что может быть изобретательным.
Мы занимались сексом в кладовке ночного клуба, в примерочной магазина, в туалете ресторана и ещё в одном клубе, в котором выступали. Он прижимал меня к деревянной стенке за стоянкой для отдыха. Но самым странным местом было… багажное отделение автобуса.
Серьёзно, даже не спрашивайте. Понятия не имею, как это вообще случилось.
Этот мужчина мог бы уговорить меня снять трусики, сидя за ужином с моей семьёй.
И я не могу и не хочу отказывать ему.
Мне нравится, как я чувствую себя рядом с ним, и это пугает меня в той же мере. Но что пугает меня больше всего — когда Том приходит ко мне поздней ночью, пока все в автобусе спят, и мы начинает медленно, глубоко… и такое ощущение, что этот секс имеет значение.
Не знай я лучше, то в те моменты, что мы проводим вместе в темноте, запутавшись воедино нашими телами, я почти могла бы поверить, что мы занимались любовью.
Но я не могу так думать, потому что это принесёт мне только боль.
Сегодня мы в Лексингтоне, Кентукки, где собираемся выступить на фестивале под открытым небом. Фестиваль начался ещё до нашего приезда в середине дня, и мы планируем сыграть тридцатиминутный сет в семь.
Похоже, это наша самая большая толпа, и я волнуюсь перед выходом на сцену.
У Тома было странное настроение, когда мы прибыли, и это не осталось незамеченным. Это не похоже на него, и он был холодным и отстранённым со
