— Даже не думай об этом!

— Это еще почему?

— Не женское это дело!

— А что тогда женское дело? В трех К[6] запереться?. И нафига я тогда 5 лет училась? Лицензию получала?

— Леночка, да я же не говорю, чтобы ты дома сидела. Ты ведь хотела заниматься частной практикой — так занимайся. Или пойди к Анатолию Викторовичу в помощницы….

— А кто тогда в патруле будет нежить упокаивать? Ведь ваш некромант уезжать собрался.

— А откуда ты это вообще узнала?

— Птичка одна начирикала. Ну так что?

— Нет! Я лучше Мельника возьму.

— Костик не согласиться — у него в его городе уже все схвачено плюс любовь.

— Тогда Гришу позову, а тебя — на его место.

— А у Григория Андреевича уровень ниже, чем у меня! А еще у него по «Нечисти и нежити» и по «Магэтике и магкодексу» всего лишь «хорошо» было, а у меня — «отлично»!

— А ЭТО ты откуда знаешь?

— Ой, да он такой болтливый становится и любит вспомнить былое когда спиртику медицинского выпьет. Пал Палыч, ну чего вы комедию ломаете? Я отличница, у меня третий уровень — самый высокий, между прочим —, лицензия на поднятие зомби есть…

— Лена, пойми, это опасно. Вон несколько месяцев назад даже боевой маг травму серьезную получил и ему пришлось замену искать, так он мужик здоровый, а ты — девушка. И что я твоим родителям скажу?

— А нечего было вашему боевому магу в нелегальных гонках участвовать! А родителям скажите, что я у вас секретарем подрабатывать буду.

— О, а это мысль — давай ты у меня секретарем будешь? Сидишь себе в тепле и тишине, бумажечки перебираешь, кофеек попиваешь. Лена….Лена, перестань! — я наконец решила использовать «тяжелую артиллерию» — скорчила жалобную рожицу и представила себе нечто ужасно грустное и обидное (а именно то, как у меня в самом начале учебы чертеж не получился и Черт со смаком комментировал все мои ошибки) и глаза налились слезами. Этого мой крестный фей вынести не смог. — Ладно. Я согласен, но с одним условием — если парни тебя в свой коллектив примут. А если нет, то не обессудь, но я буду искать тебе замену.

— Договорились! — ха, а то я с парнями общего языка не найду! Вон со всеми же в классе нашла. Принесу тортик, печенек или пирожков с мясом — и все в ажуре будет. Разве что Коля…Вот этот поганец мог испортить мне всю «малину» и мне придется поговорить с ним отдельно, чтобы уломать не лишать меня мечты.

— Тогда завтра в 7 вечера в Школу приходи, буду тебя со всеми знакомить.

На следующий день я уже с 18:30 крутилась у входа в Школу. Вообще, весь этот день я провела, как на иголках, даже выпечка пирожков и печенья меня не могли как следует успокоить. Да, я притащила с собой целую корзинку всякой всячины — очень хотелось понравиться своим будущим коллегам, а путь к сердцу мужчины лежит, как известно, через желудок, да и сытые люди всегда добрее и доброжелательнее голодных. А еще я старалась подчеркнуть то, что я девушка серьезная и прежде всего профессионал, а не вертихвостка какая, и оделась скромненько, но с некромантским вкусом — черная футболка без всяких выкрутасов, черные джинсы, удобные ботинки —, нанесла легкий макияж, чтобы казаться старше и солиднее, зачесала гладко волосы, собрала их в хвостик и закрепила все невидимками, чтоб ничего не торчало. Короче, мне б еще очки — и хоть табличку «Деловая колбаса» вешай. Наконец, в 18:55 я услышала шум двигателя и во двор Школы въехала черная ауди. Я спряталась за угол и принялась наблюдать — интересно, кто это? Оказывается, это был Коля (надо же, теперь у него вместо моцика тачка) — и это было мне очень даже на руку, так как я могла поговорить с ним без свидетелей. Поставив корзинку с гостинцами на землю, я тихонько подкралась к нему (он что-то искал в багажнике своей машины), и уже протянула руку, чтоб постучать его по плечу, как вдруг эту самую руку мне завернули за спину, я оказалась прижата лицом к стене за углом, из-за которого я и пыталась к нему подкрасться, а в ухо мне проникновенно прошептали:

— Что тебе от меня надо?

— Поговорить.

— О чем?

— О работе.

Он отпустил мою руку и развернул меня лицом к себе. Так, Лена, дыши глубже, ты взволнована.

— Ну так что, ты будешь говорить или дальше молчать и пыхтеть?

Я выдохнула в последний раз и подняла на него глаза. А он немного изменился внешне. Заматерел, так сказать — стал еще шире в плечах, черты лица стали немного жеще, «взрослее», однако его совсем не портило, а очень даже наоборот. Но по характеру как был редиской, так, видать, и остался — смотрел он меня с тем же выражением, как тогда в кабинете у Пал Палыча.