— Деда! — пролепетала, покраснев, моя будущая золовка — молодая мамочкина копия — Ну кто же знал, что Макс…

— Я тебе тогда сразу сказал — не нравится мне этот хорек! Но вы же умные, старших не слушаете. А тут сразу видно — хорошая девочка, не вертихвостка какая, и внучка моего любит по настоящему, а не за машину и квартиру. Короче, заканчивайте истерики и пошли на кухню чай пить, с вишневой наливочкой. Сам делал, самое то для душевного общения, не то, что эти ваши хенессИ и мартинИ.

Наливочка «деда Коли» — именно так попросил его называть Николай Афанасьевич — действительно оказалась чудодейственной — даже в гомеопатических дозах она свела на нет все непонимая и с Колиной семьей я в итоге нашла общий язык, а его маман, провожая нас, даже обняла меня на прощанье и заявила, что рада видеть меня в качестве родственницы. Что ж, посмотрим. Но наличие у меня амулета от сглаза и порчи я потом все же на всякий случай проверила.

Вам знакома поговорка «Хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах»? Так вот, в день заключения нашего брака на Земле я наблюдала ее в действии. И даже принимала непосредственное участие.

Время перед росписью мы планировали провести спокойно и без суеты: как следует выспаться, позавтракать (и не только) в постели, прогуляться по парку, вернувшись домой попить кофе с бутербродами и конфеткой на обед, а затем уже приводить себя с порядок и ехать в ЗАГС. Но, как я уже говорила, нашим планам не суждено было сбыться — свадебный день больше напоминал будни сотрудников горячей линии. Телефон трезвонил не переставая с восьми утра, причем это были такие люди, которых просто послать мне не позволяла совесть — звонили одноклассники, учителя и тётя Нина (с нею мы вообще проболтали почти час), поздравляляя и желая всевозможных благ; звонила Иришка, уточняя адрес и время росписи, по нескольку раз спрашивая, не шутка ли это; звонила в истерике мама, жалуясь на то, что ей нечего надеть; звонила тётя Глаша, чтобы увериться в том, что я все еще люблю торт «Птичье молоко» и салат «оливье» и уточнить, пойдет ли на «горячее» тушеная в красном вине говядина в картофелем и лейпцигским ассорти и лосось по- флорентийски или я все же хочу чего-нибудь особенного… Коле, кстати, приходилось не легче и стоит ли говорить, что когда в полвторого наши телефоны чуть ли не одновременно разрядились, мы были на седьмом небе от счастья, однако теперь уже принялись звонить в дверь — это пришла Нинель Марковна инспектировать наши головы, в результате чего я получила «головомойку» и укладку феном, а Коля — новую стрижку. Когда же долгожданная тишина наконец наступила, времени на «расслабон» уже небыло — быстренько выпив кофе и затолкав в себя по бутеру мы принялись одеваться…

К счастью, на этом наши «веселые приключения» закончились. До ЗАГСа мы добрались вовремя и без каких-либо проишествий (не смотря на то, что сидящая на заднем сиденьи Нинель Марковна постоянно охала и ругала «этих ненормальных» — движение на улицах в это время было довольно бойкое), и так же безпроблемно нас и расписали. Кстати, сама роспись длилась минут пять от силы — в тесном кабинете, в который смогли втиснуться лишь мы, «Урсула»-Севостьянова (сегодня — в лиловом платье с люрексом) и наши с Колей мамы с фотоаппаратами и мобильниками наперевес мы просто два раза «дакнули», расписались, получили свидетельство о браке и штампы в паспорта и могли быть свободны. После росписи мы еще пофотались в холле и перед зданием ЗАГСа, а затем поехали в Школу «на банкет».

С банкета мы удрали. Нет, не сразу, конечно. Сначала мы отдали должное стараниям тёти Глаши и ее помощниц (после такого сумасшедшего дня кушать нам хотелось очень и очень), под аплодисменты и вспышки фотоаппаратов и камер мобильников разрезали наш свадебный торт — трехэтажное «Птичье молоко» в шоколадной глазури, а вот когда нас все-таки заставили поцеловаться, вопя во все горло «Горько!»… Вот тогда мы поняли, что пора делать ноги — не смотря на задержку всего в в полтора суток проценты по супружескому долгу накапали драконовкие и нам срочно, ну просто жизненно важно нужно было их «выплатить». Мы уже не знали, куда себя деть и как бы половчее свинтить (гости веселились, общались и домой собираться даже не думали), как вдруг к нам подошел Пал Палыч и тихонько сказал:

— Идите домой, дети мои.

— А как же гости? — промямлила я, ерзая на стуле.

— Я сделаю так, что они не заметят вашего ухода и в течении следующих трех дней не будут докучать вам звонками и визитами.

— Спасибо!

— Не за что. Только не забудьте, что в это воскресенье истекает данная мною вам неделя. Так что в воскресенье в семь вечера чтоб были у меня в кабинете — заберете рабочий инструмент, примите дела у Гриши и Сережи, да и послушаете, чего нового за наше отсутствие здесь случилось. Ну все, идите.

Больше нас уговаривать не пришлось — сначала медленно и озираясь, а затем постепенно ускоряя шаг мы вышли из Школы, а выйдя, припустили чуть ли не галопом к машине. Когда Коля с пробуксовкой рванул с места и сразу же активировал ускоритель, я взвизгнула, но не от страха, а от куража и предвкушения. Ой, чую я, сегодня нам будет весело. И не только сегодня.