— А если кораблей больше?
— Если кораблей больше на половину, платформы формируют свой собственный флот и идут в открытый океан собирать ресурсы и по своему маршруту движения… — ответила она, уставившись куда-то в даль, — в среднем, корабли перемещаются между собой на расстоянии примерно в полкилометра, дабы и места хватило и приплыть можно было по первому зову.
— А у вас есть быстроходные катера? Что-либо способное быстро передвигаться?
— Да, катера у нас остались.
Она внезапно отвернулась и посмотрела на часы: было без пяти девять.
— Время пришло.
— Для чего?
— Для большой переклички кораблей. Встань на том конце палубы и смотри во все глаза.
Я встал на краю платформы, у стойки шлюпок.
— Повернись спиной.
Я послушно отвернулся. Позади меня Марина что-то колдовала с приборной панелью.
— Начинаем!
Неожиданно за моей спиной появилась большая полоска света, очертившая моё тело и большую часть воды.
— Смотри вокруг!
Внезапно начали вспыхивать столбы света. Сначала один вблизи, потом другой, затем третий.
Они загорались всё дальше и дальше, создавая эффект «небесной лестницы».
Рядом с ближайшими столбами проходили тени больших кораблей, больше похожих на черепашьи панцири, нежели на суда.
На каждом из них с фонариками мелькали люди, стоявшие на палубах. Они кричали и махали друг — другу руками.
Я посмотрел под ноги и увидел, что на нижних бортах «Потёмкина» люди тоже собираются с фонариками и что — то кричат и передают друг другу. Это самое странное зрелище — «корабельные столбы», ведущие в небо, люди, что-то кричащие друг другу, гудящие корабли…
Через пятнадцать минут столбы начали затухать. Через некоторое время успокоились и люди на судах.
Марина выдохнула и что — то записала себе в потрёпанный пластиковый блокнотик.
— А для чего эта перекличка?
— Когда-то не было полноценных устройств для контроля передвижений платформ по морю. Такая перекличка помогала определить, сколько судов осталось во флоте, а сколько потерялось. Раньше это была жизненная необходимость, сейчас это ритуал, который даёт чувство единения флота.
— И сколько у вас платформ?
— Двадцать шесть.
Она проводила глазами последний уголёк «небесной лестницы» и повернулась ко мне:
— Добро пожаловать на дрейфующий флот «Байкал»!
Так я был принят в их маленькую флотскую семью…
Подспудные подозрения
Сегодня утром меня увидел «Сам Великий и Ужасный» главный врач «Потёмкина» — Никанор Иванович Васильев. Строгое лицо, одноглазое пенсне, свёрнутые вниз усы, толстый журнал, видимо, заменяющий ему отдельные истории болезней. Он хмуро стоял и оглядывал меня и приборы, пока Виталий Евграфович хлопотал вокруг меня и летал (!) вокруг остальных пациентов, что ему было несколько несвойственно.
«Великий и Ужасный» самолично осмотрел меня на второй раз и, нахмурив бородатый подбородок, оглянулся на Виталия Евграфовича.
— Его когнитивные функции полностью восстановлены?
— Не все, Никанор Иванович. Память на время его сна и часть первичных воспоминаний ещё не восстановлены. Он почти не помнит своих родственников и последнее место своего проживания. Эти воспоминания могут стать не очень приятным сюрпризом для флота.
Я не верил своим ушам! Мои воспоминания могут стать проблемой для флота! Хотя, учитывая, что здесь лежат не единицы Спящих, то вполне естественно опасаться волнений.
— Виталий Евграфович, я понимаю, что вы достаточно долго наблюдаете за Спящими, но здесь я не вижу повода для тревоги. Парень потерял память задолго до Большой Воды, потому его афферентных реакций не стоит опасаться. Проблемой станет только его адаптация к условиям флота. Однако, чтобы исключить когнитивную дисфункцию, его нужно будет наблюдать амбулаторно недели две и выписать приём стабилизирующих нейромедиаторных лекарств.
