- Я приехала, - Серафима выдохнула терпкий дым.

  - Сейчас спущусь.

  Артем встретил ее у входа: куртка нараспашку, на бежевой форменной рубахе пятно, в синих глазах полицейские мигалки.

  - Курить есть?

  - Тёма, ты бросил и просил меня об этом напоминать.

  - Черт, точно. Тогда пошли.

  Развернулся на каблуках любимых кроксов и призраком сумасшедшего ученого полетел в отделение. Серафима окинула мрачным взглядом полутемный коридор. Повела носом, нервно приоткрыла рот, обнажив мелкие зубы. Больницы она не любила. Поправила лямки рюкзака и пошла вслед за врачом. Четвертый этаж. Хирургия.

  - Здравствуйте, Татьян Михална, - поприветствовала местного сфинкса.

  - И тебе не хворать, - дежурная медсестра прижала вязание к объемному животу. - А кого это привезли не знаешь? Звезду какую?

  - Ага, Баскова.

  О нежной страсти матроны к золотому голосу России Серафима знала от Тёмы. Дама покачала бабеттой цвета баклажан, смерила шутницу недовольным взглядом, осудив и грубую обувь, и узкие черные джинсы и волка, скалящегося из-под расстегнутого пуховика.

  - Противная ты девка, Серафима, - глянула поверх очков.

  - Стараюсь, - растянула в улыбке узкие губы. - Бахилы дадите?

  - Сто рублей.

  - Было ж по восемьдесят?

  - Ночной тариф. Не нравится, иди в аптеку.

  - Жадность - грех, Татьяна Михайловна, - протянула мятую купюру.

  - Сейчас будет двести.

  Под этим взглядом пасовал даже зав. отделением.

  - Ладно, сдаюсь, - подняла руки в знак примирения. - Кого привезли, не знаю. Но судя по Артёму Петровичу, там, скорее, случай сложный, а не лицо известное.

  - Твоя правда, - от вздоха всколыхнулась могучая грудь, упакованная в форменный верх.

  Татьяна выдвинула ящик стола, бросила в него сотку и не глядя вытащила зеленый целлофановый сверток. Выхватив из пухлых, перетянутых золотыми кольцами, пальцев вожделенный предмет, Серафима натянула бахилы и зашаркала по унылой белой плитке. Путь ее лежал прямо по полутемному коридору, резко пахнущему антисептиком, и направо, к палате для важных персон. Иначе с чего бы Татьяне заикаться о звездах.

  - Чего так долго?

  Тёма вцепился в нее со рвением энцефалитного клеща.

  - Бахилы, - подняла ногу, демонстрируя уродливую зеленую калошу.

  - А, точно. Ну, рассказывай, что это за тип? - он почти пританцовывал от нетерпения. - Ты куда пошла?

  - Ты первый, - сказала рассматривая незнакомца в скудном свете настольной лампы.

  На фоне бязевой наволочки в дурацкие розовые цветочки его лицо казалось особенно чужим. Высокий лоб, резкие скулы, тонкий прямой нос, идеальный рисунок бледных губ и неожиданно темные брови и ресницы, за которые девы, не задумываясь, отдали бы несколько лет жизни.

  - А мне нечего рассказывать. Он здоров.

  Тёма достал из кармана эластичный мячик и принялся методично сжимать его в руке.

  - Тёма, - резко развернулась, - не время для шуток.

  - Да какие шутки, Сим? - мужчина приподнял светлые брови. - Здоров. И с кровью у него все в порядке, и с остальным тоже. Давай, признавайся, что он принял?

  Серафима на автомате достала пачку, и только вытащив сигарету, опомнилась. Спине стало мокро.

  - Так, - содрала с себя пуховик, бросила в неудобное кресло рядом со своим рюкзаком, - я гуляла с Айном. В сквере он сорвался и побежал. Когда нашла, он прыгал вокруг этого мужика, и мужик был ранен.

  Тёма подошел, приподнялся на цыпочки, сверля Серафиму подозрительным взглядом:

  - В ушах не шумит? Голова не кружится? Голоса там всякие, нет? А ну закрой глаза и дотронься пальцем до носа.

  - Этим? - средний палец проплыл перед глазами Артемия неверующего. - Я трезвая, Тём. И на зрение не жалуюсь.

  - Фамилию, имя, отчество свое назови?

  - Андреева Серафима Олеговна. Паспорт показать?

  - А я кто?