Худой кулачок, трущий прозрачное личико, замер, разжался и начал стремительно наливаться чернотой.
...В
«С-с-сука!» - прошептала Серафима, наблюдая, как светлые волосы призрака темнеют, поднимаются тонкими змеями, а футболка вытягивается в нереальной белизны рубаху, под которой бурым пятном проступает гротескное тело мары.
- С-с-сука! - прохрипел сзади очухавшийся от контакта с дверью мужик. - Убью!
- Назад, придурок! - крикнула Серафима, отталкивая прущего спелым быком смертника обратно в коридор.
В спину словно плеснули ведро расплавленного воска.
Ярость.
И боль. Много боли, слежавшейся вонючим торфяником.
Обида полыхает лесным пожаром.
И заливать его водкой не лучшее решение, но она притупляет боль.
Серафима согнулась в остром приступе тошноты и едва увернулась от пьяного удара.
Почуяв своего убийцу, мара заверещала.
Пустая водочная бутылка подпрыгнула с пола, взмыла ракетой и понеслась в давно не мытую голову. За секунду до столкновения, Серафима отпихнула с траектории замершего в немом охренении мужика.
Твою ж мать.
Бутылка впечаталась в стену, разлетелась. Мара дернулась, и крупный, в три пальца шириной осколок полетел в мужчину.
Серафима прыгнула, своим весом сбивая того с ног.
Падали они уже в тишине.
Абсолютной и оттого особенно жуткой.
Резкий выдох от удара об обмякшее тело.
Перекат. Подъем в стойку.
Что-то белое мелькнуло на границе зрения, и Серафима, леденея, почувствовала, как немеет кисть. А когда, потрусив секунду, опустила-таки взгляд, увидела у ног мару, медленно превращающуюся обратно в призрак девочки-подростка.
Губы ее были красные, а длинный порез на тыльной стороне ладони - похоже, тот осколок не то, чтоб совсем не попал, - опять набухал кровью.
Очень захотелось орать. Выбежать из этой квартиры, забиться под бок к Аргиту и одеялом с головой накрыться, чтоб наверняка.
А мужик? Мудак он и, наверное, заслужил.
Другое дело, что только своим убийцей мара не ограничится.
Серафима стиснула зубы, глядя, как полупрозрачный язычок впитывает алые бусины, достала из кармана телефон и набрала номер.
- Гаяне, привет. Я на вызов выехала, а тут мара. Свежая совсем.
Из динамика вылетело слово на армянском, похоже, матерное и короткий приказ.
- Уходи оттуда. Немедленно.
- Я бы с радостью, но она пьет мою кровь.
Девочка улыбнулась пунцовыми губами. И вдруг, в нарушение всего, читанного Серафимой в учебных методичках, прошелестела:
- Вкусно.
- И разговаривает, - обалдело выдохнула Серафима.
У Гаяне, похоже, упало что-то тяжелое.
- Разговаривает?!
- Сейчас, - Серафима выдавила из себя улыбку и дернула рукой, привлекая внимание экс-мары. - Привет, тебя как зовут?
- Серафима, ты...
- Ксюша, - ответил призрак. - А можно мне еще?
Она обхватила себя тонкими руками и жалобно добавила:
- Холодно.
- Говорит, ее Ксюша зовут. Просит еще крови. Говорит, холодно.
Армянских слов стало больше.
- Тот, кто ее убил, жив?
Серафима скосила глаза в сторону мужика.
- Кажется жив и без сознания. Я его затылком о пол приложила.
