Экономисты, разделяющие теорию эффективных рынков, вообще отрицают наличие спекулятивных пузырей. По их мнению, цены на рынках в каждый момент времени находятся на правильном, справедливом уровне. А их изменение вызывается поступлением на рынок более свежей информации. Если акции вчера стоили 100 рублей, а сегодня уже 90, это означает, что инвесторы были разочарованы новой порцией информации, напрямую касающейся эмитента. Но в любом случае и вчерашние 100 рублей, и сегодняшние 90 верно и без искажений отражают перспективы компании.
Но позвольте, разве можно назвать мудрой толпу, которая в мае 2008 года оценивала акции Сбербанка в 89 рублей, в феврале 2009-го (через 10 месяцев) – в 13,5 рубля, а в январе 2010-го – уже в 92 рубля? Неужели перспективы самого крупного банка России и Восточной Европы сначала ухудшились в шесть раз, а потом так же резко улучшились? Или же на рыночную динамику влияли другие силы – иррациональная паника и эйфория, принудительные продажи акций заигравшихся клиентов их брокерами, закрытие лимитов западных инвестиционных фондов на Россию и российский финансовый рынок?
Ответы на эти вопросы кроются все в той же «невидимой руке» Адама Смита. Математические доказательства достижения оптимального (по Парето) рыночного равновесия безупречны. Значит, проблема не в самом доказательстве оптимального рыночного равновесия, а в допущениях, которые используются в процессе доказательства. Давайте разберемся, какие допущения лежат в основе математической модели Эрроу и Дебре.
Теоремы Эрроу и Дебре разрабатывались применительно к товарным рынкам. Но будут ли они так же убедительны на других рынках, например рынках рабочей силы и рынках капитала? По мнению Эрроу и Дебре, ответ очевиден, как и в случае товарного рынка: на финансовом есть покупатели (потребители) и продавцы (производители) товара, а также цена, которая отражает равновесное состояние.
На тождество товарных и иных рынков указывает (правда, лишь косвенно) и один из самых уважаемых экономистов в мире – Пол Самуэльсон: «Принцип работы рынков потребительских товаров также распространяется и на рынки факторов производства, например рабочей силы, земли и капитала».
Как-то весьма кратко, не правда ли? Да потому, что если начать копать глубже, то окажется, что проблема намного серьезнее и не может быть решена в три строчки. Давайте разбираться.
Очевидно, что в большинстве экономических вузов России допущения теории Смита и его последователей не ставятся под сомнение. Ведь в этом случае пришлось бы подвергнуть самой серьезной ревизии всю теоретическую базу современной экономической науки. Поэтому почитатели такого уважаемого экономиста-практика, как Джордж Сорос, впадают в недоумение, когда уже на второй странице первой главы его знаменитой «Алхимии финансов» встречают утверждение, что постулаты, лежащие в основе современной экономической парадигмы, как минимум подозрительны.
1.6. Миром правят эмоции
Переворот во взглядах на проблему рационального выбора произошел в начале 1980-х годов. Невролог Антонио Дамасио обнаружил странную и никак не вписывающуюся в главенствующую парадигму особенность у одного из своих пациентов.
Пациент перенес стандартную операцию по удалению небольшой опухоли, находящейся рядом с лобной долей коры головного мозга. До хирургического вмешательства пациент вел жизнь среднестатистического мужчины, имел хорошую работу, семью, воспитывал детей и ходил в церковь. Операция никак не изменила его способность набирать высокий балл в тестах IQ, однако его жизнь стала просто невыносимой, так как он потерял способность… делать выбор.
Обычные бытовые вопросы превратились для него в кошмарные мучения – где припарковать машину, какой хлеб купить, что выбрать в ресторане и даже какие чернила использовать, чтобы поставить подпись. Выбирая из двух альтернатив, пациент пытался проанализировать бесконечный массив данных. Например, когда доктор Дамасио задал ему вопрос, на какой день назначить следующую встречу (четверг или пятницу), пациент 15 минут только перечислял факторы, способные повлиять на данное решение: погодные условия, пробки на дорогах, другие договоренности, близость к иным запланированным встречам. Поэтому можно представить, сколько времени потратил бы пациент на принятие решения, если бы доктор не остановил его.
Пытаясь разгадать загадку такого странного поведения, доктор Дамасио обратил внимание на одну важную деталь – беспристрастность и отстраненность пациента от всего происходящего. Чтобы проверить свою версию, доктор подключил к ладоням пациента датчики, измеряющие активность потовых желез, и начал демонстрировать разные фотографии. У нормальных людей эти фото мгновенно вызывают эмоциональный отклик. Как бы мы ни пытались его завуалировать, наша реакция может быть прочитана по тому, как потеют наши ладони (это происходит, очевидно, неосознанно). Обнаженная женщина, оружие, ампутированная конечность, пожар в доме – все эти картинки должны непременно вызвать эмоциональную вспышку у обычного
