Эти мысли заставили меня почувствовать сожаление о том, что едва ли когда-нибудь я смогла бы снова назвать Инну Розенберг своей подругой. Против неё самой я совершенно ничего не имела, к тому же, нас связывало немало весёлых и приятных воспоминаний об учёбе и совместной жизни в общежитии Университета Магии. Но Карл Розенберг, не задумываясь, расправился бы со мной как с нежелательным свидетелем его преступления, а Мартин Шталь ради того, чтобы заполучить ключ, собирался выбросить меня в окно и обставить это как самоубийство, так что сложно было ожидать возвращения наших с ней отношений в прежние дружеские рамки.

Приближался званый вечер в семье Воронич, и меня обязали там присутствовать. А если туда приглашены семья Розенбергов и Мартин? Оставалось лишь надеяться на возможность спрятаться где-нибудь в особняке.

Да и настроение праздничным не казалось. Несправедливо было даже представлять себе, что, пока я получила возможность повеселиться на званом вечере в окружении именитых магов и ведьм, Дарию предстояло провести первый день из полугода за решёткой. За последнее время я столько корила себя за это, что сложно было подумать о чём-то другом, например, о вечернем платье, счёт за которое выставили на имя Александра Владимировича.

– Не вешайте нос, уже немножко осталось, – сказала мне симпатичная рыжеволосая девушка с озорным взглядом зелёных глаз. В её руках кисточки для макияжа мелькали просто с невероятной скоростью. – А теперь немного магии.

Не дав мне даже задуматься над мыслью, что ещё они собрались со мной сотворить, ведьма наклонилась, и кончики её длинных пальцев почти невесомо скользнули по моим волосам, лицу, плечам. Я ощутила лёгкое покалывание, но ничего неприятного в этом не было. Отступив от меня с довольным выражением на лице, она захлопала в ладоши и потребовала освободить зеркало, чтобы я смогла на себя взглянуть и оценить работу всей команды.

Смотреть в зеркало было даже страшновато – а ну как они сделали меня совершенно непохожей на саму себя? Но я лишь недоверчиво ахнула, а затем завертела головой, ловя улыбки окружающих меня людей. Девушка в зеркальном отражении, в самом деле, не слишком-то напоминала привычную меня, но такого результата я не ожидала.

У этой девушки были длинные тёмные локоны – что сделали с моими непослушными волосами, которые легли такими нежными и лёгкими волнами? Вот уж точно без магии не обошлось. Глаза у неё казались широко распахнутыми и сияющими от предвкушения чего-то волшебного – неужели подобного эффекта можно было добиться макияжем? Я посмотрела на собственные руки. Над ними тоже успели поработать, и теперь я стала обладательницей красивого и на редкость изысканного маникюра.

– Я вижу, что она довольна, – проговорила рыжая девушка, помахав кому-то рукой, и снова наклонилась ко мне с широкой улыбкой. – Я рада. А теперь принцессе пора поторопиться, чтобы не опоздать на бал.

– Золушке, – поправила я её.

– Нет, – твёрдо ответила она, покачав головой. – Принцессе. Мне лучше знать.

Я смущённо поблагодарила её и остальных. О деньгах они не сказали ни слова. Всё должен был оплатить Александр Владимирович? Мне стало неловко – не хотелось быть у него в должниках. Но, с другой стороны, это ведь он пожелал, чтобы я отправилась на его званый вечер и выглядела там соответственно статусу мероприятия.

Вспомнилось, что Воронич распорядился приготовить для меня комнату. Это означало, что он хотел, чтобы я осталась в этом доме-замке и поселилась в нём? Но у меня даже вещей с собой не было – часть я увезла в общежитие, остальные находились в квартире приёмных родителей, которые, должно быть, уже вернулись, но не торопились мне звонить.

Когда мы подъехали к дому, я обнаружила, что рядом с ним выстроились несколько дорогих машин, будто только сейчас сошедших с конвейера, такими яркими и новыми они выглядели. Должно быть, гости уже начали съезжаться. Снова стало не по себе, когда экономка открыла дверь и, смерив меня уже чуть более человечным взглядом, заявила, что до приглашения спуститься вниз я могу побыть в своей комнате.

Подавив желание поинтересоваться, а можно ли вообще не спускаться, я вошла в дом и последовала за ней по лестнице на второй этаж. Ступеньки были гладкими, словно отполированными, я старательно придерживала юбку длинного тёмно-розового платья, чтобы не наступить на подол, а пару раз пришлось схватиться за перила. Туфли на мне тоже были новые, подобранные в тон платья, и я к ним ещё не привыкла.

Комната, в которую меня проводила женщина, оказалась не слишком большой, но довольно уютной. Окно занавешивала штора такого же абрикосового цвета, что и обои на стенах, а кровать была накрыта пушистым клетчатым пледом, в который так и хотелось завернуться. Я не смогла сдержать удивления, когда увидела на полу комнаты свою сумку с вещами, которую вчера утром оставила в общежитии.

– Не стоит благодарности, – в ответ на моё изумлённое восклицание чопорно произнесла экономка и вышла из комнаты, оставив меня гадать, когда Александр Владимирович успел отправить кого-то за моей сумкой, и для чего ему это было нужно. Похоже, он, в самом деле, решил оставить меня в этом доме. Но с какой целью?

Осторожно, чтобы не помять платье, я села на край кровати и вытащила из сумки телефон. Никто не звонил. Должно быть, Княжевичу в этой инквизиторской темнице запретили даже пользоваться телефоном. Да и хотел ли он меня услышать? Не пожалел ли за этот день о том, что пошёл на столь рискованный шаг?

Я вздрогнула и поднялась, когда экономка, постучавшись, вошла в комнату, а вслед за ней появился сам Александр Владимирович. Очевидно, не доверял полностью её мнению и решил самолично оценить, насколько презентабельно я выгляжу и достойна ли того, чтобы разрешить мне спуститься вниз