– А теперь вы используете его, чтобы убивать демонов?

– Не только мы, – ответил Дарий. – Инквизиторы тоже, – добавил он. Только о том, что у тех есть право убивать не только демонов, говорить не стал.

– Но демонов ведь можно не только убить? Можно изгнать. Правда?

– Да, но, когда изгоняешь, нет гарантии, что он не вернётся. Как ты себя чувствуешь? Ты не должна была видеть такое… так сразу.

– Мне ведь придётся заниматься этим, если я хочу у тебя работать. Забыл? К тому же, я уже побывала в Нижнем мире, – напомнила девушка.

Остановив машину возле тёмного дома за невысокой оградой, Княжевич вышел, помог выбраться из машины Веронике и повёл её за собой. Ключи от этого загородного дома ему оставил один из находящихся в отпуске коллег. Попросил иногда заглядывать и присматривать за домом. Сказал также, что Дарий может здесь оставаться, если потребуется. Вот и представился такой случай.

Дом не поражал размерами или пышностью обстановки, как особняки именитых магов. Он строился для уюта и отдыха по-домашнему. Именно это им сейчас и требовалось. Вскоре в одной из комнат уже горел камин, звучала негромкая музыка, а дом постепенно оживал и вновь начинал казаться жилым, словно просыпаясь от временной спячки. Вероника сидела на диване, осматриваясь по сторонам, и по выражению её лица можно было понять, что в доме ей понравилось.

– Разрешишь пригласить тебя на танец? – спросил Княжевич, подходя к девушке и протягивая ей руку. Музыка была как раз подходящей. – Просто танец.

Мгновение она растерянно смотрела на него, затем подала ему свою руку, позволяя увлечь за собой к камину. Несмотря на летнюю погоду, его тепло оказалось весьма кстати, выгоняя воспоминания о навеянном демоницей холоде. Ласковое, обволакивающее, влекущее, как касания её рук, лежащих на его плечах.

Просто танец, как же. Слишком это сложно, когда она так близко, в его руках, а в крови всё ещё ощущается адреналин после случившегося. Учащает сердцебиение, набатом отдающееся в ушах, посылает горячие волны по телу, заставляет прервать медленное движение танца и наклониться к её лицу, чтобы на выдохе долго и требовательно поцеловать.

– Открой глаза, – выдохнул Дарий ей в губы.

– Не хочу, – всё так же зажмурившись, отозвалась она. – А то открою, и окажется, что ты мне только снишься. Как раньше.

Это «как раньше», сказанное задыхающимся шёпотом, очень ему понравилось. И возбудило ещё сильнее, заставляя настойчиво потянуть ткань платья, жалобно затрещавшую от его напора. Через несколько секунд платье было беспощадно разорвано по шву и практически сразу же отброшено в сторону. Подавляя протестующие слова девушки, Княжевич снова накрыл её губы своими, углубляя поцелуй и с томительным замиранием в груди чувствуя, как она отвечает на него – сначала несмело, но с каждым мгновением всё более распаляясь. Торопливо избавившись от своей одежды, он подхватил её на руки и направился к дивану.

Дарий ещё пытался напомнить себе о том, что не следует быть нетерпеливым и спешить, а руки уже стаскивали с девушки нижнее бельё. Ладонями, губами, взглядом он узнавал и вспоминал её – нежную кожу, золотистую в свете камина, дразнящие изгибы тела, свежий запах волос, дурманящий вкус мёда и корицы на губах. Его девочка. Его искушение. Так давно и так непреодолимо, что это стало его неотъемлемой частью. Тогда, в школе, он боялся не только за Веронику, которая могла не справиться с её способностями, но и своих собственных чувств и желаний, бороться с которыми было то же самое, что и с самим собой. Но всё же он долгое время справлялся, противясь силе того, что связывало его с ней.

Сейчас, когда никаких сдерживающих обстоятельств и барьеров больше не существовало, искры между ними вспыхнули с новой силой. Им ещё о многом предстояло друг другу рассказать, наверстать упущенное, окончательно избавить Веронику от её нелепой помолвки. Эта ночь должна была стать преддверием счастья и началом их новой жизни – вместе, рядом, навсегда.

Дарий сам стянул с её пальца тонкий ободок помолвочного кольца. Отложил его в сторону и прижался губами к её ладошке. Снова заставляя себя не торопиться, он ласкал девушку, ощущая, как вздрагивает под его руками её грудь, учащается дыхание, а робкие прикосновения нежных пальчиков к его разгорячённому телу становятся всё более смелыми и настойчивыми.

Когда он легонько прикусил напрягшуюся вершинку её груди, девушка застонала, но отнюдь не от боли. Дарий, прижимая её запястья к бархату покрывала, касался шелковистой кожи, спускаясь губами ниже по её телу и чувствуя, как нарастает в нём дрожь от предвкушения и желания зацеловать её всю от макушки до узких ступней. В его руках она была податливой, охмеляющей, сводящей с ума беспредельной нежностью, теплом своего тела, раззадоривающим сочетанием невинности и ненасытности, заставляющим осознавать, что он не может больше себя сдерживать.

Было восхитительно любить её так – безгранично, исступлённо, до изнеможения. Не признавая никаких запретов, отдавая всё и получая взамен ещё больше. Их прежние разлуки были всё ещё слишком свежи в памяти, и сейчас они прижимались друг к другу с такой силой, будто боялись, отпустив, сразу же исчезнуть и потеряться снова. Даже мысль об этом казалась невыносимой. Обнимая его, оплетая руками и ногами, Вероника не просто позволяла любить себя, с готовностью отвечая на его ласки, – любила в ответ.