Ещё там был пухлый конверт с фотографиями. По ним было несложно проследить все этапы моего взросления – от того самого летнего лагеря до поступления в университет и позже. Вот я с насупленным видом возвращаюсь из школы, через плечо перекинута ярко-бирюзовая сумка, непослушные каштановые волосы с большим трудом убраны в высокую причёску. На следующей фотографии я в белой майке, потёртых джинсах и оранжево-чёрных кедах стою недалеко от университета, беседуя с Инной Розенберг, как всегда безупречно выглядящей в приталенном чёрном платье, мы над чем-то смеёмся и понятия не имеем о том, что нас фотографируют. А с одной из фотографий на меня взглянул Дарий Княжевич – собранный и серьёзный, нахмуривший изогнутые брови, кажущийся таким знакомым, таким близким…

Я не знала, сколько времени просидела так, забыв и об обеде, и о времени. Пальцы коснулись колечка, которое сейчас налезло бы мне лишь на мизинец, скользнули по подвескам браслета и, вернувшись к снимкам, осторожно погладили лицо Дария на матовой фотобумаге. Память тут же услужливо напомнила мне о том, как я неловко прощалась с ним перед тем, как его отправили в инквизиторскую темницу, и тогда Княжевич сказал, что верит в меня. Это воспоминание словно согрело меня изнутри, точно заглянувший в комнату солнечный зайчик. Но мысли, крутившиеся в голове, оставались холодными и тяжёлыми, как камни.

Когда я услышала за спиной шаги Тео, то даже не обернулась. Я знала, что он увидел всё то, что ещё недавно находилось под его кроватью, и, несомненно, догадался о проведённом в его спальне обыске. Через несколько минут он сел на стул напротив меня и посмотрел так пристально, будто просил меня начать разговор.

– Что это значит? – спросила я, кивая на лежащие передо мной вещи. В глубине души мне всё ещё очень хотелось, чтобы Тео сказал, что это недоразумение, подобрал какое-то логичное и простое объяснение, которое доказало бы мою неправоту. Но он молчал. – Ты нанял кого-то следить за мной? С какой целью?

– Это не я, Ники, – проговорил Тео. – От меня требовалось только взять у тебя одну вещь. Это кольцо.

Он протянул руку, чтобы взять колечко, сплетённое из разноцветных нитей проволоки. В его руках оно казалось совсем маленьким. На какой-то миг мне захотелось вернуться в то время, когда я носила его.

– Дальнейшим занимался мой отец. Я был слишком мал тогда, чтобы кого-то нанимать. Это была полностью его инициатива.

– Для чего ему это было нужно?

– Хотел выяснить, подходишь ли ты мне.

– И как, выяснил? – стараясь, чтобы голос не дрогнул, произнесла я. – Прости, но я сомневаюсь, что это единственная причина. Слишком уж много всяких совпадений.

– О чём ты? – насторожившись, спросил Тео.

– Например, о моём сегодняшнем опоздании на самолёт. Мои часы шли правильно, но время… как будто ввело меня в заблуждение. Думаю, тебе вполне по силам устроить такое, и ты, кажется, ничуть не удивился тому, что я сейчас здесь, а не улетела.

– Ты меня подозреваешь? – осведомился он.

– Да, – твёрдо ответила я. – Подозреваю. И не только в этом.

– В чём же ещё? Расскажи. Очень любопытно, – хмыкнул он, вытягивая длинные ноги в синих джинсах и подавшись вперёд, чтобы заглянуть мне в глаза.

– Я доверяла тебе, – выдохнула я, заставив себя отвернуться от этого внимательного взгляда. – И в детстве, и потом, с первого же разговора. Но больше не могу.

– И поэтому ты решила обыскать мою спальню?

– Как видишь, не зря, – махнув рукой на вещи и фотографии, ответила я.

– Так в чём ещё ты меня обвиняешь, Ники? Кроме своего опоздания на самолёт. Что, по-твоему, я с тобой сделал?

В его интонации прозвучал сарказм, и я вздрогнула так, словно меня ударили. Воспоминание о той ночи, когда мы столкнулись на лестнице, снова промелькнуло перед глазами, всё меньше походя на просто реалистичный сон. Казалось, на этот раз мне даже удалось припомнить, как я собиралась подобрать со ступенек свой халат.

– Между нами что-нибудь было? – спросила я.

– Смотря, что ты под этим подразумеваешь, – отозвался Тео.

– Несколько дней назад, ночью, поднимаясь по лестнице, я столкнулась с тобой, – произнесла я, сжав в ладонях край лежащего на кровати пледа. – Ты это помнишь? Это было?

– Тебе так важно это знать, Ники? – вкрадчиво поинтересовался он. – Почему? Перед кем ты собираешься оправдываться?

– Я всегда предпочитаю знать правду, – ответила я, вспоминая руну истины на амулете.

– Даже если правда тебе не понравится? – уточнил он.

– В любом случае.

– Ты снилась мне, Ники, – вдруг проговорил Тео. – Задолго до нашей первой встречи в детском лагере. Когда я тебя увидел, то сразу узнал в тебе