раскачиваясь из стороны в сторону пролетел голубь.

– У-ух! Мать твою… – Рональд Брикман резко вскочил, опрокидывая стул. Переводя широко раскрытые глаза с птицы, безжизненно распластавшейся на столе, на капитана и обратно.

Несколько мелких перьев еще кружили в воздухе, медленно оседая на пол. Влетая в узкую бойницу голубь сильно зацепил выступающий угол, оставив на сером камне небольшую красную полосу. Ботрайт был гораздо спокойнее лейтенанта. Потому, что уже видел подобное. Брезгливо поморщившись он сорвал с лапки птицы небольшой колпачок, открыл, развернул маленький сверток тонкой бумаги.

– Спец-почта, – сухо констатировал он.

Тем временем Рональд осторожно приподнял птицу держа двумя пальцами за крыло. Повертел, рассматривая. Даже понюхал.

– Брюс… Это что за… херь? – в голосе лейтенанта любопытство перебивало отвращение. – Смотри, тут куска тушки не хватает, – он указал пальцем на выемку в теле голубя. – Не иначе стрелой вырвало. Да и вообще, он протух уже. Чуешь? Падалью ведь несет. Как так а? Может кинул кто? – неуверенно предположил он, выглядывая в узкую бойницу.

– Ты видел, как он бил крыльями, – возразил Ботрайт. – И вообще – важно не это. Вот! – он приподнял вверх заворачивающийся сверток. – Как мы и думали! Этот напыщенный болван приказывает сложить оружие! Приказывает мне!

Рональд вопросительно протянул руку ладонью вверх. Взял письмо. Быстро прочел, шевеля губами.

– Тут говориться, что это распоряжение ландфрида. Манёвр… ложное отступление… западня. Хм…

– Ты готов хоть на секунду поверить в эту чушь?! – капитан старательно сдерживался. Тем не менее его знаменитый голос спугнул ворону, снова присаживающуюся на плечо висельника над воротами.

– Тише Брюс. Я согласен, странно все это, – в тоне лейтенанта не было той уверенности, которую хотел услышать Ботрайт. – Но если все же допустить… Вдруг тот Аддерли знал об этом и просто выполнял… Хотя нет. Разве тогда они рискнули бы отправить такое письмо? А если оно попало бы…

– Мне плевать на все эти рассуждения! – мощным пинком Ботрайт оправил стул через всю комнату. – Срал я на все интриги и подложные приказы! – он схватил со стола медленно шевелящегося голубя и швырнул в горящий очаг вместе с письмом. – Не стены форта сдерживают врага. Не бойцы Гастмана стерегут подходы к Хертсему. Это я – упрямая стойкость Дурн-фара! И пока я жив, львам не пройти через перевал…

Заложив руки за спину, силясь успокоить вздымающуюся грудь, капитан отвернулся к бойнице. В сгущающихся сумерках над крепостью кружила огромная стая ворон.

Ботрайт тяжело дышал во сне. Раскачивая головой на подушке что-то бессвязно бормотал. Потеки слюны влажно поблескивали на щеке. И вдруг он резко распахнул глаза, рывком садясь на кровати. Глубоко вдохнул, прислушиваясь к многочисленным ночным шорохам, боясь услышать то жуткое, насмешливое карканье, преследующее его по ночам.

– Пока я жив, – тихо прошептал он. – Пока жив…

В темной, небольшой комнате со сводчатым потолком было душно и невыносимо смердело. Справа у стены стояла грубо сколоченная, деревянная койка. Вместо матраса на ней помещался холщовый мешок, набитый не слишком свежей соломой. Шерстяное одеяло заметно поднималось на груди тяжело дышащего человека.

– Марлон… – без особой надежды на ответ, тихо позвал Джастин. – Ты как? – слишком частое, лихорадочное дыхание будто немного изменилось.

С трудом сглотнув горькую, вязкую слюну, Джастин приблизился к больному. Сел на табурет возле кровати. Несколько секунд всматривался в изможденное, сильно постаревшее лицо в крупных капельках пота. За последние несколько недель в угольно-черной щетине Марлона заметно прибавилось седины.

– Кто бы мог подумать, что такого крепыша как ты свалит небольшая дырка в ноге, – протянув было руку к выглядывающей из-под одеяла повязке, в красных и жёлтых разводах, Джастин резко отдернул ее. Вспоминая, как упал поскользнувшись в луже крови. Тем самым уклонившись от стрелы, возможно сберегая себе жизнь… Но при этом невольно забирая ее у друга. – Ты ведь был ранен чертову сотню раз. Вся твоя шерстистая кабанья туша покрыта шрамами, как пень мясника зарубками… И если бы ты меня слышал, – сзади тихонько скрипнула дверь и Джастин продолжил практически про себя, – ты бы отшутился куда смешнее…

– Что? Что ты сказал? Я не расслышал, – Сэм ногой прикрыл дверь, неся в руках небольшое ведро с водой и миску, накрытую крышкой.

– Говорю, что ты молодчина. Только ты можешь заставить его поесть.

– Эт ерунда, сейчас еще и мыться будем, да Марлон? – из-под шерстяного одеяла раздался хриплый вздох. – Во-о-от. Он все еще с нами. Сейчас сменю солому под ним, обмою, он и придет в себя. По крайней мере достаточно для того, что бы съесть свою порцию.

Джастин поднялся, невольно содрогнулся, когда Сэм немного откинул одеяло с больного. Пахнуло тяжелой, удушающей волной сладковато-кислой вони.

– Тебе помочь?

– Нет, что ты. Иди, у тебя наверняка хватает дел, – Джастин с облегчением кивнул, ненавидя себя за это, – там опять здоровяк свои проповеди