девицам,Их благонравью, а не лицам;И точно, можно ли воспитаннее быть!Умеют же себя принарядитьТафтицей, бархатцем и дымкой,Словечка в простоте не скажут, всё с ужимкой;Французские романсы вам поютИ верхние выводят нотки,К военным людям так и льнут,А потому, что патриотки.Решительно скажу: едваДругая сыщется столица как Москва.Скалозуб
По моему сужденью,Пожар способствовал ей много к украшенью.Фамусов
Не поминайте нам, уж мало ли крехтят!С тех пор дороги, тротуары,Дома и всё на новый лад.Чацкий
Дома новы?, но предрассудки стары.Порадуйтесь, не истребятНи годы их, ни моды, ни пожары.Фамусов (Чацкому)
Эй, завяжи на память узелок;Просил я помолчать, не велика услуга. (Скалозубу)
Позвольте, батюшка. Вот-с – Чацкого, мне друга,Андрея Ильича покойного сынок:Не служит, то есть в том он пользы не находит,Но захоти – так был бы деловой.Жаль, очень жаль, он малый с головойИ славно пишет, переводит.Нельзя не пожалеть, что с эдаким умом…Чацкий
Нельзя ли пожалеть об ком-нибудь другом?И похвалы мне ваши досаждают.Фамусов
Не я один, все так же осуждают.Чацкий
А судьи кто? – За древностию летК свободной жизни их вражда непримирима,Сужденья черпают из забыты?х газетВремен Очаковских и покоренья Крыма;Всегда готовые к журьбе,Поют всё песнь одну и ту же,Не замечая об себе:Что старее, то хуже.Где, укажите нам, отечества отцы,Которых мы должны принять за образцы?Не эти ли, грабительством богаты?Защиту от суда в друзьях нашли, в родстве,Великолепные соорудя палаты,Где разливаются в пирах и мотовствеИ где не воскресят клиенты-иностранцыПрошедшего житья подлейшие черты.Да и кому в Москве не зажимали ртыОбеды, ужины и танцы?Не тот ли вы, к кому меня еще с пелён,Для замыслов каких-то непонятных,Дитёй возили на поклон?Тот Нестор негодяев знатных,Толпою окруженный слуг;Усердствуя, они в часы вина и дракиИ честь и жизнь его не раз спасали: вдругНа них он выменил борзые три собаки!!!Или вон тот еще, который для затейНа крепостной балет согнал на многих фурахОт матерей, отцов отторженных детей?!Сам погружен умом в Зефирах и в Амурах,Заставил всю Москву дивиться их красе!Но должников не согласил к отсрочке:Амуры и Зефиры всеРаспроданы поодиночке!!!Вот те, которые дожи?ли до седин!Вот уважать кого должны мы на безлюдьи!Вот наши строгие ценители и судьи!Теперь пускай из нас один,Из молодых людей, найдется – враг исканий,Не требуя ни мест, ни повышенья в чин,В науки он вперит ум, алчущий познаний;Или в душе его сам бог возбудит жарК искусствам творческим, высокими прекрасным, —Они тотчас: разбой! пожар!И прослывет у них мечтателем! опасным!! —Мундир! один мундир! он в прежнем их бытуКогда-то укрывал, расшитый и красивый,Их слабодушие, рассудка нищету;И нам за ними в путь счастливый!И в женах, дочерях – к мундиру та же страсть!Я сам к нему давно ль от нежности отрекся?!Теперь уж в это мне ребячество не впасть;Но кто б тогда за всеми не повлекся?Когда из гвардии, иные от двораСюда на время приезжали, —Кричали женщины: ура!И в воздух чепчики бросали! Фамусов (про себя)
Уж втянет он меня в беду.(Громко.)
Сергей Сергеич, я пойдуИ буду ждать вас в кабинете.(Уходит.)
Скалозуб, Чацкий.
Скалозуб
Мне нравится, при этой сметеИскусно как коснулись выПредубеждения МосквыК любимцам, к гвардии, к гвардейским,к гвардионцам;Их золоту, шитью дивятся будто солнцам!А в Первой армии когда отстали? в чем?Всё так прилажено, и тальи все так узки,И офицеров вам начтём,Что даже говорят, иные, по- французски.Скалозуб, Чацкий, София, Лиза.
София (бежит к окну)
Ах! боже мой! упал, убился!(Теряет чувства.)
Чацкий
