И съедал её специальный сочный корм для котят — по ошибке, прошу заметить.

И ещё много маленьких глупых недоразумений, которыми они меня попрекали. В результате Пушинка вряд ли лелеет мечту снова пожить в нашем доме.

Впрочем, и возможности такой больше не представится. Потому что они отдали предпочтение глупым розовым младенцам.

И если не уследят, я снова на него плюну.

Ой, ладно, ладно. Ну так обмажьте меня вареньем и суньте в коробку с осами. Сломал я им новый телевизор. Так я ж не нарочно! Я не хотел его ронять. Просто гнался себе за шмелём, и если бы их дурацкий телек не перекрыл мне дорогу, то и я бы в него не врезался. А что, пусть бы этот шмель всех искусал? Они ещё должны быть мне благодарны.

А всё дело в том, что кое-кто плоховато закрепил свой новенький плоский широкоформатный, с высоким разрешением, телевизор на подставке.

Да! Именно так. Отец Элли виноват, а вовсе не я. Видели бы вы, как этот Мистер Наверно-Так-Не-Упадёт ленивенько, вполсилы закручивает шурупы. Да этому плоскому ничего другого не оставалось, кроме как грохнуться. Я мог бы в него и не вреза?ться.

И кто виноват, что мне не удалось перепрыгнуть его в суперпрыжке?

Вот именно. Мама Элли, кто ж ещё. Это она меня кормит. И коли благодаря её кормёжке я слегка превысил идеальный прыжковый вес, то кого, скажите, винить?

Ясное дело, не меня.

Слышали бы вы отца Элли, когда он вошёл и узрел нанесённый урон. И кто из нас дикарь?

— Кранты телевизору! Амба! По всему экрану царапины, верхние углы отбиты! Глядите, что натворил этот здоровый, жирный, тупой, надоедливый, идиотский, неприятный во всех отношениях, злобный, опасный паразит!

Что, простите? Паразит?

Ну, как нехорошо. На случай, если вы не в курсе, паразитами называют неаппетитных созданий вроде вшей, ленточных червей, блох и клещей, которые ничего не делают и живут исключительно за чужой счёт. Я-то не такой. Я позволяю себя гладить. Позволяю себя кормить. Позволяю брать себя на руки. (Только Элли. И нечасто. Но суть вы уловили.)

Я не паразит. Как он посмел? Я не потерплю такой грубости. Клянусь, когда он в следующий раз заглянет в свой бельевой шкаф, там повсюду будет шерсть. На полке с носками. На брюках и пиджаках. Не волнуйтесь, мне хватит шерсти на всё его нижнее бельё.

Я ему отомщу.

Но он оказался гораздо, гораздо коварней, чем я думал. Я вышел прошвырнуться — ну, знаете, помоечный тур с Тигром, Беллой и Снежинкой. А вернувшись, застал то, что он называет «семейным советом», а я — «Всё теми же скучными разговорами о коте», свидетелем которым я бывал тысячу раз.

— Что нам делать с Таффи?

Собрались все, набившись в гостиную: Старый Мистер Ворчун, Королева Котят — и Элли.

Я, как всегда, занял позицию за дверью, удобную для прослушки.

— Я вам так скажу, — начал Мистер Смотрю-Футбол-Слетаю-С-Катушек, — это было последней каплей. Придётся подыскать для Таффи новый дом.

Элли, как всегда, разразилась слезами:

— Нет! Нет! Не имеешь права! Таффи мой!

Её мать обычно принимает мою сторону, но не в этот раз.

— Но он опасен для младенцев, детка. И для котят.

— И для телевизоров, — горько сказал отец Элли, не в силах смириться с утратой.

Но Элли топнула ногой: