— Ты не притворялся?

— Нет. Кому нужна эта любовь? Уж точно не мне.

Он нахмурился. Гляжу — Джаспер с Коко направляются к лужайке с лютиками. Тут я тоже нахмурился.

А потом подумал: «Хватит!» — и толкнул Тигра.

— Брось! — сказал я. — Пошли к нашим, сыграем в «Закинь жука в ворота». (В конце-то концов, какой толк упражняться, если хоть иногда не демонстрировать мастерство?)

Тигр продолжал хмуриться.

— А ещё, — говорю, — раз пари длилось всего три дня, то и для награды мне трёх дней хватит.

— Правда? — он поднял глаза, повеселев. — Значит, хватит?

— Давай считать, что я преподношу другу подарок из натуральной варёной сёмги.

— Таффи, ты прекрасный друг. И ты чертовски прав. Никому эта любовь не нужна.

— Вот именно! — подхватил я. — Пошли, зададим жару этим жукам!

Мы нашли остальных и потопали к решётке для сточных вод.

Ой, да ладно, ладно. Что вы мне теперь, хвост открутите? Ну плюнул я на младенца, подумаешь. Он меня раздражал — лежал в своей колыбельке с оборками, кряхтел и гугукал. Это не-пойми-что надо мной смеялось. Кому понравится, чтобы над ним смеялись, а? Уж точно не мне. Меня не за красивые усы назвали Таффи — Крутышка. И прозвище «Кот-убийца» я получил вовсе не за то, что сидел на расшитой подушке и мурчал.

А потом этот младенец ткнул мне пальцем в глаз. Пальцем! Он же мог меня ослепить, так что мне, в сущности, повезло. Я мог его укусить. Или оцарапать. А я всего лишь плюнул. Слюна никому не может навредить, так чего ж все на меня окрысились?

— Таффи! — сказала Элли. — Сейчас же уйди от ребёнка!

Ринулась к нему и схватила на руки. Ну и зачем? Он даже не захныкал. Младенец не возражал, чтобы на него плевали. Продолжал смеяться, словно всё это такая большая, добрая шутка. Подумаешь, слюна потекла по щеке. Обитатели этого дома напрочь лишены чувства юмора. Чуть что — сразу орать.

— Этому коту нельзя доверять, — сказал отец Элли. — Он самое ревнивое существо на нашей планете.

Как вам это понравится? Ревнивое существо? Это я-то? Я поглядел на этого человека с таким презрением, что другой бы рассыпался в прах, а этот смотрит мне в глаза — хоть бы хны, и говорит Элли:

— Помнишь бедную Пушинку?

Элли побледнела. Конечно, она помнила. Пушинка — маленький котёнок, за которым семейству пришлось приглядывать целых четыре дня. Вы просто не представляете, как они с ней цацкались.

— Красивая, правда? До чего пушистая! Такая милашка!

— Гляди, Элли. Пушинка научилась бить хвостиком!

— Смотри, какой у неё розовый язычок. Иди сюда, мам! Гляди скорей, пока она лакает молоко!

— Она не замёрзла, нет? Если замёрзла, сгони Таффи с коврика, пусть Пушинка погреется перед камином.

— По-моему, она проголодалась. Может, предложить ей сливок?

Предложить сливок? Я вас умоляю! Да она даже не живёт с нами! Нас всего лишь попросили за ней приглядеть. Это я их домашний любимец, а никакая не Пушинка. Я с ними живу уже много лет, с тех пор, как Элли повзрослела настолько, чтобы уговорить своих на кота. Стоит ли удивляться, что я стал раздражаться по пустякам?

И не давал Пушинке спать на моих любимых местечках.

И случайно спихнул её с подоконника.