красотой и изнеженностью.

И Нур ад-Дин с девушкой провели ночь до утра в наслаждении и радости, одетые в одежды объятий с крепкими застежками, в безопасности от бедствий ночи и дня, и спали они в наилучшем состоянии, не боясь при сближении долгих толков и разговоров.

А когда наступило утро и засияло светом и заблистало, Нур ад-Дин пробудился от сна и увидел, что девушка уже принесла воду. И они с девушкой умылись, и Нур ад-Дин совершил надлежащие молитвы своему господу, и затем девушка принесла ему то, что было под рукой из съестного и напитков, и Нур ад-Дин поел и попил. А после этого невольница сунула руку под подушку и вытащила зуннар, который она сделала ночью, и подала его Нур ад-Дину, и сказала: «О господин, возьми этот зуннар». – «Откуда этот зуннар?» – спросил Нур ад-Дин. И девушка сказала: «О господин, это тот шелк, который ты купил вчера за двадцать дирхемов. Поднимайся, иди на рынок персиян и отдай его посреднику, чтобы он покричал о нем, и не продавай его меньше чем за двадцать динаров чистыми деньгами на руки». – «О владычица красавиц, – сказал Нур ад-Дин, – разве вещь в двадцать дирхемов, которая продается за двадцать динаров, делают в одну ночь?» – «О господин, – ответила девушка, – ты не знаешь цены этого зуннара. Но пойди на рынок и отдай его посреднику, и, когда посредник покричит о нем, его цена станет тебе ясной».

И тогда Нур ад-Дин взял у невольницы зуннар и пошел с ним на рынок персиян. Он отдал зуннар посреднику и велел ему кричать о нем, а сам присел на скамью перед одной из лавок, и посредник скрылся на некоторое время, а потом пришел к нему и сказал: «О господин, вставай, получи цену твоего зуннара. Она достигла двадцати динаров чистыми деньгами на руки». И Нур ад-Дин, услышав слова посредника, до крайности удивился, и затрясся от восторга, и поднялся, чтобы получить свои двадцать динаров, а сам и верил и не верил. Получив их, он тотчас же пошел и купил на все деньги разноцветного шелку, чтобы невольница сделала из него всего зуннары.

И затем он вернулся домой, и отдал девушке шелк, и сказал ей: «Сделай из него всего зуннары и научи меня также, чтобы я работал вместе с тобой. Я никогда в жизни не видел ни одного ремесла лучше и больше по заработку, чем это ремесло. Клянусь Аллахом, оно лучше торговли в тысячу раз!» И девушка засмеялась его словам и сказала: «О господин мой Нур ад-Дин, пойди к твоему приятелю москательщику и займи у него тридцать дирхемов, а завтра отдай их из платы за зуннар вместе с пятьюдесятью дирхемами, которые ты занял у него раньше».

И Нур ад-Дин поднялся, и пришел к своему приятелю москательщику, и сказал ему: «О дядюшка, одолжи мне тридцать дирхемов, а завтра, если захочет Аллах, я принесу тебе все восемьдесят дирхемов разом». И старик москательщик отвесил ему тридцать дирхемов, и Нур ад-Дин взял их, и пошел на рынок, и купил на них мяса, хлеба, сухих и свежих плодов и цветов, как сделал накануне, и принес все это девушке; а имя ее было Мариам-кушачница. И, взяв мясо, она в тот же час и минуту поднялась и приготовила роскошное кушанье и поставила его перед своим господином Нур ад-Дином, и потом она приготовила скатерть с вином и начала пить вместе с юношей. И она стала наливать и поить его, и Нур ад-Дин наливал и поил ее. И когда вино заиграло в их уме, девушке понравилась прекрасная тонкость Нур ад-Дина и нежность его свойств, и она произнесла такое двустишие:

И девушка беседовала с Нур ад-Дином, и он беседовал с нею, и Мариам подавала ему кубок и чашу и требовала, чтобы он ей налил и напоил ее тем, от чего приятно дыханье, а когда он касался ее рукой, она не давалась из кокетства. И опьянение увеличило ее красоту и прелесть, и Нур ад-Дин произнес такие два стиха:

И они продолжали пить, пока Нур ад-Дина не одолело опьянение и он не заснул, и тогда Мариам в тот же час и минуту поднялась и начала работать над зуннаром, следуя своему обычаю, а окончив, она почистила зуннар и завернула его в бумагу и, сняв с себя одежду, проспала подле Нур ад-Дина до утра, и было между ними из близости то, что было. А потом Нур ад-Дин поднялся и исполнил свои дела, и Мариам подала ему зуннар и сказала: «Снеси его на рынок и продай за двадцать динаров, как ты продал такой же вчера». И Нур ад-Дин взял зуннар, и отнес его на рынок, и продал за двадцать динаров, а потом он пошел к москательщику и отдал ему восемьдесят дирхемов, и поблагодарил его за милость, и пожелал ему блага. «О дитя мое, продал ты невольницу?» – спросил москательщик. И Нур ад-Дин воскликнул: «Ты призываешь на меня зло! Как могу я продать дух из моего тела?»

И он рассказал ему всю историю, с начала до конца, и сообщил ему обо всем, что с ним случилось, и старик москательщик обрадовался сильной радостью, больше которой нет, и воскликнул: «Клянусь Аллахом, о дитя мое, ты меня обрадовал, и если захочет Аллах, тебе всегда будет благо! Я хотел бы для тебя блага из любви к твоему отцу, и чтобы наша дружба с ним сохранилась!» И затем Нур ад-Дин расстался со старым москательщиком, и в тот же час и минуту пошел на рынок и, купив, как обычно, мясо, плоды и все необходимое, принес это девушке.

И Нур ад-Дин с девушкой ели, пили, играли, веселились, и дружили, и развлекались за трапезой целый год. И каждую ночь девушка делала зуннар, а утром Нур ад-Дин продавал его за двадцать динаров и расходовал часть их на то, что ему было нужно, а остальное отдавал девушке, и та прятала деньги у себя до времени нужды.

А через год девушка сказала: «О господин мой Нур ад-Дин, когда ты завтра продашь зуннар, возьми мне на часть денег цветного шелку шести цветов; мне пришло на ум сделать тебе платок, который ты положишь себе на плечо. Не радовались еще такому платку ни сыновья купцов, ни сыновья царей». И тогда Нур ад-Дин пошел на рынок, и продал зуннар, и купил цветного шелку, как говорила ему невольница, и принес его ей, и Мариам-кушачница сидела и работала, вышивая платок, целую неделю (а каждую ночь, окончив зуннар, она работала немного над платком) и наконец окончила его. И она подала