девушка, совершенная своей красотой и бесподобная качествами, с черными глазами, грузными бедрами, прямым носом, полными губами, румяными щеками и стройными ногами, отличающаяся такой красотой, прелестью, совершенством и тонкостью стана, что ее бессилен описать красноречивый оратор, а мудрец, ее восхваляющий, не может назвать и половины ее достоинств. Торопилась повидать его любая старуха со сморщенным лицом, вылезшими бровями, шелудивым телом, седыми волосами, унылым видом, гноящимися глазами, синими голенями, зловонным ртом, шаткими ногами, страшным видом, мокрым носом и бледными щеками, слюнявая, сопливая, неспособная ни молчать, ни веселиться, болтунья и крикунья, чей образ вызывает тошноту и чей вид обращает в бегство; часто сиживали возле него и юноши с подведенными бровями, легким пушком, и румяными щеками, и пробивающейся бородкой, цветущие, сияющие, чьи луны явны, а тяжести сокрыты; от чванства и гордости они покачивались, проявляя жеманство и кокетство, и уста их по каплям источали мед. Являлись к нему в лавку также мальчики изящные, безбородые, с томным взглядом и легким пушком, в нарядной одежде, луноликие, краснощекие, с блистающим челом, глаза у них были черные, щеки гладкие, стан тонкий, бедра грузные, а голени словно полированные; вид их излечивал больного, и лицезрение их исцеляло раненого. Перебирали его товары и взрослые мужи, зрелые годами, с крепкими клыками и резцами, высокие ростом, большеголовые, с густой бородой и бровями, с курчавыми волосами на щеках, превосходящие храбростью и доблестью рыцарей и смельчаков и соперничающие с ярым львом, и покупали у него всякое добро дряхлые старцы, далеко зашедшие в годах, с лысой головой и слабым зрением, опирающиеся на посох. А были это люди, сведущие во всех делах и наученные опытом годов и столетий, чья голова поседела от превратностей времени, и согнулась у них спина от смены ночей и дней, и о них можно сказать:

И предводитель встречал всех словами привета, одинаково обходясь с сильным и слабым, знатным и худородным, и не делал различия между повелителем и подневольным, свободным и пленным, высоким и низким, бедным и богатым, и возвеличивал ученых и образованных, не гнушаясь, однако, и пришельцем-чужестранцем, и возвышал достоинство друзей, и оказывал почет близкому соседу; и охватила любовь к нему все сердца, и приязнь к нему укрепилась в душах у всех людей.

А всемогущий господь – да возвысится величие его! – ради исполнения того, что пожелал он, и чтобы осуществить свой приговор над рабами, судил, чтобы лавка этого обманщика оказалась напротив лавки сына Али-Бабы, имя которого было Мухаммед. И поскольку они стали соседями, законы соседства были для них обязательны, и потому они познакомились и подружились, и ни один из них не знал, кто его приятель и каково его происхождение, и усилилась между ними любовь и приязнь, и они постоянно сидели друг у друга, и ни один из них не мог обходиться без своего соседа.

И в один из дней случилось так, что Али-Баба зашел к своему сыну Мухаммеду, желая его посетить и прогуляться по торговому рынку. И оказалось, что у него сидит тот чужеземный купец; и предводитель, едва увидел Али-Бабу, отлично узнал его и убедился, что это и есть его враг, ища которого он пришел сюда. И он обрадовался до крайних пределов и возвеселился, думая, что его желание исполнилось, и он достиг цели, и скоро отомстит, но скрыл это и ни в чем не изменил поведения. Когда же Али-Баба ушел, он стал расспрашивать о нем его сына, делая вид, что не знает его, и Мухаммед сказал ему: «Да это же мой отец!» И когда предводитель понял и убедился, что это так, он стал еще чаще бывать у Мухаммеда и оказывал ему еще большее почтение, усердствуя в изъявлениях уважения и проявляя любовь, дружбу, верность и приязнь. Он звал Мухаммеда к себе на трапезу, устраивал для него пиршества и угощения, приглашал его на ночные беседы, не обходился без него на пирушках и вечерних собраниях и задаривал его драгоценными подарками и прекраснейшими дарами, – и все для того, чтобы достигнуть задуманной им цели и осуществить обман и предательство, которое он замыслил.

Что же касается Мухаммеда, то, увидев со стороны соседа такие милости и убедившись в его верной дружбе и великой преданности, он полюбил его, и эта любовь дошла до крайности, и приязнь достигла предела. И думал Мухаммед, что намерения его соседа чисты и чувства искренни, и не мог обходиться без него ни одного часа, и не разлучался с ним ни ночью, ни днем. Он рассказывал своему отцу, сколь великие милости оказывает ему этот чужеземный купец и какую любовь и приязнь тот проявляет к нему, и говорил, что это человек богатый, великодушный и щедрый – один из образцовых людей, и усердствовал, расхваливая его. Он упомянул, что сосед то и дело приглашает его отведать вкусных кушаний и задаривает его редкостными подарками, и отец его молвил: «Тебе надлежит, сын мой, отплатить ему за то, что он тебе делает, и устроить пир, и позвать его. И пусть будет это в день пятницы, и когда в полдень вы выйдете вместе, после соборной молитвы, и будете проходить мимо нашего дома, пригласи его зайти, а я уже приготовлю все, что годится и подобает сану такого знатного гостя».

И вот когда наступил день пятницы, предводитель отправился в полдень в мечеть, и Мухаммед сопутствовал ему, и после того как оба совершили соборную молитву, они вышли вместе, намереваясь прогуляться по городу, и бродили до тех пор, пока не дошли до улицы Али-Бабы. И когда они подошли к его дому, Мухаммед пригласил соседа зайти и отведать их пищи, говоря: «Вот наш дом», – а тот уклонялся и отказывался, приводя различные отговорки. Но Мухаммед настаивал и заклинал его и приставал, и наконец предводитель согласился и молвил: «Я удовлетворю твое желание, чтобы исполнить долг дружбы и залечить рану твоей души, но с условием, чтобы вы не клали в кушанье соли, ибо она мне до крайности противна и я не могу ее есть и нюхать ее запах». – «Это дело пустячное, – ответил Мухаммед, – и раз твой желудок не принимает соли, тебе будут подавать только несоленые кушанья». И предводитель, услышав это, сильно обрадовался в душе, ибо пределом его желаний было войти в этот дом, и все хитрости, которые он проделал, устраивались ради достижения этой цели и осуществления этой мечты. И тут он убедился, что отомстит, и уверился в возможности отплатить своему врагу, и сказал про себя: «Теперь уже наверное и без сомнения Аллах отдал их всех в мои руки!»

И когда он переступил порог и вошел в дом, Али-Баба приветствовал его, и поздоровался с ним как нельзя более вежливо и чинно, и посадил его на