Соседи наши шумными да сварливыми оказались. Раньше я все на Ладимира глядела, думала, вон несчастье чьё-то будет. Теперь вижу - несчастья они всякие бывают.

Румяна - шустрая бабенка. Глазки у нее маленькие да быстрые. И все-то она увидит, все-то она приметит, ко всему руку норовит приложить. А муж ее, Стоян, потише будет. Знай, себе на уме. Только уж больно много ругается.

- Ох, хорошо возле огонька посидеть, - вольготно раскинулась на старом, потерпевшем от времени, одеяле, Румяна. - А то целый день на кляче этой трястись, - кивнула в сторону телеги. - Никаких сил нет. Мы ведь в пути уж не первый день. Как выехали третьего дня, так и до сих пор...

Стоян, сидел рядом, пожевывая сочную зеленую травинку и молчал.

- А вы откуда будете? - спросила Румяна.

- А мы...

- Из Клапшины, - резко перебил Ладимир. - Родители вот послали нас с сестрой родню проведать. Весть пришла, что Белёна, старшая наша, двойню родила. Так и везем им привет да благословение.

Румяна на миг сощурилась.

- Вот смотрю на вас и диву даюсь - в кого ж такие разные уродились? Сестрица твоя уж совсем на тебя не похожа.

- Так с чего ж ей похожей быть, - продолжал вдохновенно врать колдун. - Мать моя родами померла, а отец на второй женился. У ней и волосы словно огонь и глаза будто трава скошенная. Сестра моя, Вёлька, как есть она.

Для пущей убедительности он почти ласково погладил меня по голове, а я едва сдержалась, чтоб гадливо не отвернуться.

Румяна расплылась в улыбке.

- Ясненько-ясненько. А то я уж решила, что муж и жена вы, да от воли родительской бежите.

Как же! Да пчёл диких в морду твою любопытную! И стало же дело, кто мы такие? Ух, сказала б я этой Румяне. Вот за что баб не люблю, так это за язык их длинный. И хоть сама баба да сболтнуть могу, а шибко не уважаю, коли в дело твое нос суют.

- Вижу, сдружились вы, хоть от матерей разных? - не унималась противная баба.

- А чего ж нам вражду вести? - улыбнулась я. - Мы с братом не разлей вода всегда были. Белена-то замужем давно, а мы, младшие, остались и вместе росли.

- Любо-дорого посмотреть. Забавка, ты чего творишь?

Дочь ее, девчушка лет двенадцати, точь-в-точь как мать - пышная да востроглазая - все норовила чего-то из узла с вещами вытянуть.

- Прекрати! У тебя руки в золе. Чего доброго, сарафан мне измажешь!

- А на что тебе новый сарафан? Ты ведь не девка на выданье.

- И чего это ты говоришь? - взвилась Румяна. - Ох, задам я тебе, паскуде мелкой.

- Чего ей задавать? - лениво отозвался Стоян. - Дите правду говорит. Отвалили мы немерено за тряпки твои, а теперь еще и тронуть их нельзя.

- Ой, молчал бы! - всплеснула руками супружница. - Сам-то небось пропил бы в корчме. Или я не знаю, как ты с дружками своими гуляешь? Порадовался бы, что жена твоя красивой будет!

- К ушедшей твою красоту, зараза едкая, - пробормотал Стоян и принялся укладываться на ночлег.

- Тьфу! - смачно плюнула Румяна. - Людей бы постыдился!

- А чего мне стыдится? Тебя разве что...

- Ах ты, злыдень дремучий. Да чтоб тебе всю ночь упыри снились!

Стоян только фыркнул и отвернулся от сварливой жены.

- Вот, - заключила она. - Видите, какой мне мужик достался! Одна беда с ним, с окаянным.

Мы с Ладимиром молча переглянулись и как-то без слов друг друга поняли.