— Только что, — тихо отозвалась я.

— Что ж… — Эдвард тяжело вздохнул. — Я не знаю, что и думать. Мне хотелось бы верить, что это всего лишь похищение… Но у нас почти нет доказательств для полиции, Ирэн. Все против нас.

— Я знаю. Поэтому мы все сделаем сами, Эдвард.

Он попрощался и отключился.

Следом позвонил папа.

— Таблоиды уже в курсе. Из их уст это звучит, как то, что Алекс решил выйти в свет с новой любовницей в честь дня Святого Валентина.

— Папа… Позвони ему и прослушай сообщение на автоответчике.

— Я уже слышал. Пока ничего сказать не могу. Это его голос, только это могу сказать со стопроцентной уверенностью. Остальное потом. Передай Джейку, что он хорошо старается. Я видел его сообщения. Но ему надо стараться больше. Ваши гневные комментарии потонут в шквале восторгов, как только подключатся журналисты. Ирэн, еще вопрос.

— Какой?

— Почему Алекс трижды с нового года ездил в русское посольство?

— Не знаю… Я даже не знала, что он был там так часто.

— Он не говорил тебе?

— Нет.

— Хм. Ладно, я еще позвоню.

Я закрыла лицо руками. Каждые пять минут ситуация менялась. Алекс все-таки ездил в посольство, но зачем так часто? Чего добивался, если ему ответили бы с первого раза, что документы он забрать не может? Почему ничего не сказал мне? Каково это узнавать о таких сюрпризах сейчас?

Сюрприз?...

Не медля ни секунды, я набрала номер, который следовало набрать давным-давно. В Москве было уже десять или одиннадцать часов дня.

Голос на том конце ответил сразу же.

— Доча-а-а-а, надо же! Сколько лет, сколько зим. То ни кому не нужна, то вот все звонят и звонят с утра, как в Зимний во время революции.

— Привет мама, — сказала я, стараясь не анализировать ее гнусавость, которая усиливалась в зависимости от того, сколько она уже выпила. — Как у тебя дела?

— Отличная, Ириша, просто отлично! Вот правда, ремонт никак не могу начать на деньги, которые ты выслала… Они уже заканчиваются. Может, еще вышлешь?

— Еще? — повторила я. — А я уже высылала тебе?

— Да, передала мне одна журналистка, мы мило о тебе поболтали.

— Что же ты рассказала?

— Ну как же! Все, чем горжусь, Ирина! Ты у меня единственная дочь!

— Давно журналистка была? Вы встречались где-то или прямо у тебя дома?

— Так вчера и была! Да, приходила сюда, мы выпили, посидели. Я все и рассказала.

— Хорошо, мама, — голос меня не слушался, то и дело срывался на хрип. — Рада была тебя услышать. Пока.

— Звони еще, доченька! И это… передай еще на кухню, давно пора обои сменить, ты же помнишь? Передашь?

— Обязательно, — сказала я, размазывая по щекам слезы.

Столько времени я думала, что убежала от нее. Что здесь на другом конце мира меня не настигнут эти просьбы о деньгах. Ремонт на кухне тянулся последние лет пять. На обои всегда не хватало. Их не надо было менять. Их там даже и не было.

Я уронила голову на руки и прорыдала какое-то время, не в силах остановиться. Все навалилось разом. Все перемешалось.

Миссис Хайд гладила мои волосы, пока я не успокоилась.

— Заварить чаю? — спросила она.

— Спасибо.

Я должна справиться. Алекс нужна моя помощь.

Первому я позвонила Эдварду.

— Эдвард, будь готов к тому, что скоро в Москве выйдут статьи о моей матери. Не исключено, что их тут же переведут в Штатах. Если так и будет, то, пожалуйста, скажи, что моя мать проходит лечение от алкоголизма и что-нибудь оптимистичное, как…

— Как отвечают все звезды, которые сидят на наркоте, — отозвался Эдвард. — Понял тебя.  Они уже были у нее?

— Да.

— Будь тогда аккуратна, если выберешься в город из дому. Одна никуда не выезжай. Папарацци захотят взять у тебя комментарии. Джейк рядом с