А потом с недоумением и болью слетают с пьедестала.

Взгляд Евы становился все более настороженным. Хан отметил, что она чересчур нервно сжала темно-коричневый клатч, на котором красовались шестеренки и выбитый рисунок паровоза. Согласен, он слегка переборщил с раздражением в их первую встречу. Но оборудование и впрямь было ценное. А девочке не помешало бы внимательнее смотреть по сторонам. Заговаривать зубы она мастер, а вовремя увернуться, значит, нет.

И снова странное царапающее подозрение. Хотя на первый взгляд все было чисто. Хан не поленился: по каналам Ордена достал кадры с видеокамер аэропорта. Внимательно просмотрел все. Нет, не было в одежде Евы ничего из «бесовских вещей».

А подозрение царапало, царапало.

Богдан ему как-то сказал: «У тебя, брат мой, шестое чувство развито изумительно. Чуешь одержимую там, где, казалось бы, все мирно. Не отмахивайся от него, проверяй хоть сто раз, но проверяй».

— Добрый вечер, мисс Дрейк, — поприветствовал он Еву, подходя к их группе. — Друзья, позвольте, я украду гостью на пару минут. Мы знакомы с ее матерью.

И ведь не соврал: Елену знали все его одноклассники.

Он видел, что девушке никуда с ним идти не хотелось. Но при этом она держалась совершенно спокойно, разве что продолжала терзать пальцами несчастную сумочку. Глаза при этом горели нехорошим огнем. Ведьминским. Словно мысленно она уже проклинала Хана Зегерса.

— Что вам надо? — поинтересовалась вежливым, но ледяным тоном, стоило им отойти подальше.

Обиженные девушки — легкая добыча. Они в душе хотят всего лишь признания того, что тот, кто обидел, был не прав.

— Рад повторной встрече, мисс Дрейк.

Настороженности в зеленых глазах стало еще больше.

— Откуда вы меня знаете?

— Как представитель организации Life savior, я должен знать гостей.

— И что? — не собиралась смягчаться Ева. — Теперь знаете, на кого подавать в суд? Оборудование целое, но ведь пострадала ваша мужская гордость? Мерзкая женщина осмелилась столкнуться с вами, а потом еще сесть верхом.

— А если я принесу свои извинения за то, что оскорбил вас?

Вот теперь его собеседница удивилась. И, кажется, слегка растерялась.

— Серьезно?

— Абсолютно. И даже в качестве извинения предложу ужин в ресторане этого отеля. Он же лучший в городе, да?

«И экскурсию в мой номер. Где я найду, чем занять твой ротик».

— Я… — куда делось ее красноречие, которым она блистала в аэропорту, — я… это весьма неожиданно.

— Ну почему же? Я виноват и прошу прощения за свою несдержанность. А вы, мисс Дрейк, принимаете мои извинения и даете мне возможность угостить вас ужином.

— А к отказам вы не привыкли, мистер Зегерс, — прозвучало как утверждение.

— Угадали. Завтра в семь, в этом ресторане.

— А если я не приду?

— Тогда я приеду за вами и оттащу в ресторан под мышкой.

Ева чуть иронично приподняла бровь. Хан же улыбнулся: на самом деле проделать такое он вполне мог. Если был уверен, что поступок будет оценен положительно.

— А вы наглый.

— А вы упрямая.

— Жизнь заставляет, — мило улыбнулась Ева.

От нее едва уловимо пахло чем-то нежным, цветочным. Вопреки здравому смыслу, Хану захотелось зарыться в ее густые темные волосы. Они определенно хорошо смотрелись бы на подушке.

Нахмурившись, Хан скользнул еще раз внимательным взглядом по костюму Евы. Нет, все в порядке. На его сознание ничего не влияло. Это всего лишь грешная женская природа давала о себе знать. А с этим бороться проще.

— Так что, спрячете на время упрямство и согласитесь поужинать?

— Предлагаю обмен, — прищурилась Ева, — побудьте со мной минут сорок, чтобы все эти любопытные отстали. А взамен, так и быть, я поужинаю с вами.

Хан с трудом скрыл изумление. Она еще и условия ставит?

Забавно…

— Это по поводу вашей матери?