Фрэнк попытался принять независимый вид, но без пиджака, шейного платка и картуза он уже не чувствовал себя холодным, расчётливым игроком. Он повернулся и зашагал прочь.

Он пробродил так несколько часов, не чувствуя ледяного ветра с Темзы, весь в мыслях о следующей игре. Он им покажет, снимет с этого сосунка штаны. Он все свои деньги отыграет, да ещё и сверху возьмёт. При мысли о перенесённом оскорблении его переполняла злоба. Услышать в свой адрес «вонючая рыба» – это уже чересчур. Он ещё отомстит. На следующей неделе удача вернётся. Ему ни на миг не приходило в голову, что он ведёт себя как дурак: страсть к игре держала его намертво.

Снедаемый гневом и ненавистью, Фрэнк шёл, ничего вокруг себя не замечая и огрызаясь на прохожих. Впереди него шагал какой-то замухрышка в мешковатых штанах и ботинках с дырявой подошвой и вёл за руку маленькую девочку в подгузниках. Фрэнк окинул их презрительным взглядом. Девочка с хохотом переставляла неверные ножки. Вдруг она упала и издала театральный вопль. Мальчик наклонился и помог ей встать, утёр ей слёзы рукавом, плюнул на пальцы и потёр ей коленки, после чего со смехом сказал: «Так-то лучше!» Но девочка не унималась. Она уткнулась белокурой головкой ему в плечи и обвила его руками. Он поднял её и унёс, и Фрэнк их больше не видел.

Порой мелочи поворачивают нашу жизнь. Нас могут никак не затронуть важнейшие исторические события, но при этом малозначительные детали способны повлиять на нашу судьбу.

Фрэнк так и застыл посреди улицы. Ему вдруг стало холодно. Пыл ярости стих, и на смену ему пришли сомнения. Он поёжился и привалился к стене, вдруг почувствовав, что силы покидают его. Что случилось? Всё было таким мутным, неясным. Но почему? Он и сам себе казался ненастоящим. Он коснулся лица и вдруг представил, как его шею обнимают пухлые детские ручки. Фрэнк вдохнул и ощутил сладкий запах детских волос. Ему хотелось броситься вдогонку за этими двумя, выяснить, кто они. Но они уже ушли. Да видел ли он их – мальчишку в мешковатых штанах, белокурую девочку, – или это были призраки? Он снова поёжился и потёр глаза, пытаясь что-то вспомнить. Но всё словно тонуло в тумане, и ему никак не удавалось ухватиться за воспоминания.

По пути домой мысли его по-прежнему пребывали в хаосе. Он же Фрэнк-торговец, Фрэнк-игрок, все боятся его, все знают, что он далёко пойдёт. Что ему эти сопливые дети? Он попытался забыть их. Ну ладно, у него есть сестра, она в работном доме. И что теперь? Пусть сама о себе позаботится; он же смог. Он не думал у ней уже много лет, и она наверняка о нём позабыла. Он не просил маму с папой умирать, они сами так решили, и он отлично без них справился. Фрэнк выбросил из головы образ брата с сестрой и, насвистывая, зашагал домой. Он весь день ничего не ел, поскольку проиграл все деньги, так что просто завернулся в одеяло и улёгся. Сон, однако, не шёл.

Он слышал, как приходят остальные, как они ругаются, рыгают и выпускают газы, и ненавидел их всех. Как можно докатиться до такой жизни? Ему представился призрак какого-то мужчины, большого, сильного и заботливого, который заботился о своей слабой, больной жене. Призрак растворился в окружающих звуках и запахах, и Фрэнк уснул. Впервые за много лет ему снилась мать, которую он так беззаветно любил. Она уходила – ей нужно было на работу. Он проснулся с тревожным криком и ощупал постель, но её нигде не было, и тут он вспомнил, где она, и разрыдался. Он вспомнил вдруг ту жуткую ночь, когда она не вернулась, и вспомнил, как прижимал к себе Пегги до утра, пока их не забрали в работный дом.

Юноша лежал и смотрел в пустоту, и воспоминания захлёстывали его: их двор, их комната, смех и песни матери или её кашель – и тревога отца. Призрак был где-то рядом, но никак не материализовывался. Он вспоминал крошечного младенца – когда она родилась, то была немногим больше чайной чашки. Он вспоминал, как они с мамой купали её и надевали на неё детские одёжки, которые всё равно были слишком велики. Он представил, как мать кормит Пегги, и заплакал. Фрэнк зарылся лицом в соломенный тюфяк, чтобы заглушить всхлипы, как часто делал в работном доме. Призрак приблизился, словно хотел заговорить с ним, но этого так и не произошло.

Фрэнк проснулся от того, что торговцы вокруг него стали собираться на работу. Что за безумная ночь! Что произошло? Вот она, настоящая жизнь. Он бросил сапогом в соседа и попросил его одолжить денег. Он знал, что все уличные торговцы помогают друг другу в тяжёлый час.

Придя на рынок, он снова превратился в холодного профессионала. Взгляд его не упускал ни одного жулика, уши слышали всё вокруг. Он взялся за торговлю с удвоенной силой и к двум часам уже всё распродал. Он нашёл соседа, вернул ему долг. Для уличных торговцев это было делом чести.

Фрэнк пересчитал заработок. Тут хватало и на завтрашний товар, и на обед. Он отправился к Бетти и заказал Кейт и Кочки [стейк и почки] с картошкой и ступенями [ломтями хлеба], смородиновый пудинг с подливкой и пинту[8] випа. Нет. Лучше две пинты.

Вот что нужно мужику – хорошая заправка. Со всеми этими ставками и переживанием он не ел со вчерашнего утра. Неудивительно, что ему не по себе.