именно что В ЦЕЛОМ фашисты пока ничего не заподозрили. Собственно, теперь, после начала «Тайфуна», это уже не имеет особого значения. Опоздали они, товарищ Сталин!
– Значит, все по нашему плану?
– Так точно! С секретной директивой НКО по результатам летних кампаний и действий того же Кобрина все старшие командиры рангом от командарма до комдива включительно ознакомлены. Мои люди информируют, что отнеслись серьезно. Особенно к той части, где описывалось, как все могло бы произойти, удайся немцам замкнуть котлы под Белостоком, Минском и Смоленском. Про бои на Лужском рубеже там тоже имеется подробная информация. Полагаю, прониклись.
– Хорошо, – задумчиво кивнул Иосиф Виссарионович. – Это очень хорошо, что прониклись. Но теперь твоим людям нужно внимательно смотреть, кто совсем проникся, а кто не совсем, да, Лаврентий? Не умеющие или не желающие учиться на собственных и чужих ошибках нам не особенно и нужны. Слишком дорого эти ошибки нам обходятся… людей жалко, и гражданских, и бойцов.
– Разумеется, товарищ Сталин, – кивнул, блеснув стеклами пенсне, Лаврентий Павлович, – работа ведется. Не только нами, армейцы тоже подключились, все необходимые сведения им переданы.
На несколько минут в кабинете повисло молчание. Сталин неторопливо занимался трубкой, потроша папиросы из раскрытой пачки и бросая пустые картонные гильзы в пепельницу, народный комиссар просто молчал, пытаясь угадать, каким будет следующий вопрос. Если будет, конечно.
В проеме приоткрывшейся двери показался Поскребышев, молча кивнувший хозяину кабинета.
– Хорошо, Лаврентий, – нарушил молчание Сталин, закуривая. – Давай мы сейчас у товарища Конева про обстановку на фронте узнаем, вон он как раз приехал, а уж после наш с тобой разговор закончим. Я тебя правильно понял, что товарищ Кобрин собирался сегодня ночью со своим старым боевым товарищем Зыкиным о чем-то поговорить?
– Именно так! – Лаврентий Павлович, разумеется, отметил про себя, что Вождь впервые назвал фигуранта «товарищем», но пока не мог даже приблизительно предположить, что именно это должно означать.
– Интересно, о чем они станут говорить? Как думаешь?
– Точно не знаю, товарищ Сталин, но лейтенант Зыкин должен аккуратно и ненавязчиво довести до нашего гостя предложение о встрече с вами.
– Ненавязчиво – это очень правильно придумано, – ухмыльнулся Иосиф Виссарионович. – Но, есть такое мнение, лучше было бы прямо сказать. Э, не напрягайся, я пошутил. Все он прекрасно понимает. И, разумеется, согласится. Но не сразу, а после успешного завершения своего задания, нет?
– Вы совершенно правы, именно так мы и предполагаем.
– Но если этот твой Зыкин попробует надавить…
– Ни в коем случае, товарищ Сталин! – Не сдержавшись, наркомвнудел даже поднялся со стула. – Это абсолютно исключено! Лейтенант Зыкин имеет совершенно четкие инструкции, как именно поступить в той или иной ситуации!
– Да знаю я, – махнул рукой хозяин кабинета, «присаживайся, мол». – Знаю. Все, закончили, об остальном позже поговорим. Ты, Лаврентий, сходи пока, распорядись, чтобы товарищ комфронта заходил. И скажи Александру Николаевичу, пусть нам чай приготовят…
Глава 6
Холодный осенний дождь начался еще ночью. Мелкий и противный, он шел уже третий час, постепенно превращая почву в липнущий к подошвам сапог и ботинок пластилин, потихоньку размывал брустверы и заставлял оплывать стенки артиллерийских капониров и окопов приданного в прикрытие ПТОПа стрелкового батальона 282-го полка. Дождевая вода скапливалась на дне траншей, превращая еще недостаточно утрамбованную ногами бойцов глину в хлюпающее месиво. Монотонный шелест падающих на каски и плащ-накидки капель безумно раздражал, как и проникающая под одежду промозглая сырость.
Мокнущих бойцов радовало лишь одно: фашистам в этих условиях еще и наступать. Танкистам еще повезло, им-то дождь нипочем – по крайней мере, до тех пор, пока тяжеленная бронемашина не завязнет, беспомощно перелопачивая гусеницами грязь, и нужно будет, хочешь не хочешь, вылезать наружу, – а вот пехотинцам в любом случае придется солоно. Особенно когда настанет время спешиться и бежать следом за панцерами по размокшему полю, коих в этой местности имелось в достатке. А от винтовочной или пулеметной пули и летом не шибко увернешься, что уж про сейчас говорить?
Но еще более приятным было то, что подобная погода практически сводила на нет действия немецкой авиации. С особой остротой это понимали уже успевшие побывать под налетами пикировщиков ветераны – низкая облачность не позволяла вести прицельное бомбометание. Собственно, фрицы в таких условиях, как правило, и вовсе не покидали своих аэродромов.
В отличие от августовских боев под Ивановским, сейчас Кобрин постарался максимально использовать все преимущества противотанковых опорных пунктов, благо местность в большинстве своем этому вполне способствовала. Не везде, разумеется, все-таки окрестности Вязьмы тоже не слишком схожи с широкими курскими или белгородскими степями, где тактика ПТОП была впервые применена в ТОЙ истории, но зато и не узкое дефиле, стиснутое лесами и непроходимыми болотами Ленобласти.
К сожалению, Сергея снова поджимало время – ведь в прошлое он попал в первый день немецкого наступления. Правда, неожиданно выяснилась
