– Крис, – отец встал из-за стола и сел рядом со мной. – Когда это случится, ты будешь во всеоружии. Ты будешь знать все, что нужно.
– Почему вы уверены, что этот ген… или проклятие, – без разницы – есть у меня тоже? А вдруг меня… пронесло?
– Очень просто, сынок, – отец вытянул палец в направлении Диомедеи, резвящейся на лужайке с этой большой охапкой белых перьев. – Птицы.
– При чем тут птицы?
– Они чуют тех, кто тоже умеет летать. Например, тебя, или меня, или Диомедею. Мы притягиваем их, как огонь притягивает мотыльков. Хорошо, что у нас тут так много хищных птиц, а то воробьи и дрозды ходили бы у нас по головам. Но попомни мое слово, когда начнешь водить машину, лобовое стекло придется менять каждый месяц. Теперь ты понимаешь, почему мы с мамой так не любим походы и пикники на природе? Голуби тут же сжирают всю провизию, а потом укладываются с тобой спать прямо в палатке!
И отец громко расхохотался.
– Я не замечал, чтобы настолько…
– Еще рано. Ближе к пятнадцати – как только ты «созреешь» для первого прыжка – птиц начнет тянуть к тебе как магнитом. Кстати, именно так ты и узнаешь, что время пришло…
Сестра смеется – так звонко и счастливо, как умеют смеяться только дети.
Смейся, Дио. Смейся, пока твой десультор спит.
2. Эланоидес
Я думал, что школа для десульторов притаится где-нибудь в старинном замке, построенном в те времена, когда драконы еще не вымерли, мы будем носить мантии и учиться насылать сонные чары.
Ничего подобного. Обыкновенный четырехэтажный коттедж у подножия самых обыкновенных Альп. С библиотекой, кухнями на каждом этаже, бассейном и спортзалом. И ни одного таинственного подземелья – скукотища. Девочки – северное крыло, мальчики – южное. Всего двенадцать подростков, которым едва стукнуло четырнадцать.
В первый день «учебы» в коттедж явился странный мужик лет тридцати пяти. Коротко стриженные волосы, серебристая щетина на лице, темно- загорелая кожа. Слово «учитель» подходило к нему из рук вон плохо: он не выглядел так, словно зарабатывал на жизнь преподаванием. Он как будто только что сошел с боевой арены: мышцы, бугрящиеся под одеждой, лицо, не знающее сочувствия и компромисса, походка гладиатора. Я видел его где-то раньше, но моя память отказывалась выдавать подробности.
«Неофрон», – сухо представился он, распаковал картонный ящик и выдал каждому из нас по книге – все как одна в кожаном переплете и по пятьсот страниц, не меньше.
– Книга должна быть прочитана к концу следующей недели. Без вариантов. В следующую пятницу я вернусь и отвечу на все ваши вопросы. На этом все, – бегло сказал он на латыни.
– Это что, Библия? – усмехнулся Бутео, один из новоприбывших подростков.
– Хуже. Эту ты будешь знать наизусть, – парировал Неофрон и покинул коттедж.
Мы высыпали на крыльцо и глазели вслед его черному «ягуару», взметнувшему пыль на подъездной дорожке. И этот «ягуар» я тоже когда-то видел!
О книгах все тут же забыли. Нам было всего по четырнадцать, в нашем распоряжении был целый коттедж, и ни одного надзирателя в радиусе километра. Разве что охранники и прислуга – но те были заняты своим делом. Холодильники четырех кухонь были забиты отличной едой, вода в бассейнах была прозрачной, как стекло, а видео-коллекцию можно было принять за эталон: американские вестерны, японское кино про самураев, английские детективы… Три дня мы набивали животы лазаньей, смотрели кино и бросали дротики в стену гостиной. Девчонки – пять штук – держались особняком, и, судя по их визгам из бассейна и взрывам смеха из северного крыла, книги в черном переплете они тоже не открывали.
А потом – на день четвертый-пятый – в северном крыле воцарилась странная тишина. Ара Макао, один из новоприбывших, весельчак и затейник, пробрался в девичьи хоромы, а по возвращении из «тыла врага» доложил:
– Заучки взялись за Библию.
Мне не спалось ночью, я спустился на кухню перекусить и выпить чего-то горячего. На кухне горел свет и пахло свежезаваренным кофе.
Кофе! В начале первого ночи. На диване, прижав колени к груди, сидела одна из моих новоявленных «одноклассниц» и читала книгу в черной обложке. Флисовая пижама с капюшоном, рассыпанные по плечам волосы – темные, с медным блеском, веснушки на носу. Мы молча смерили друг друга взглядом.
– Кофе в полночь? Оригинально, – бросил я ей, открывая пачку дарджилинга[22].
– Ты уже начал? – не поднимая глаз, спросила она.
– Начал что? Библию? Нет еще.
– Начни. И тоже не сможешь спать.
