прижалась к нему, возможно, в последний…
Господи, дай мне сил осознать, что это, возможно, был самый последний раз.
Я распахнула глаза и подскочила от изумления: я все еще в вертолете?! Или почему все движется и на бешеной скорости пролетает мимо? Я стала вертеть головой по сторонам. Я снова в машине Дио!
– Дио, почему мы здесь? Куда мы едем?!
– Охрана помогла мне перенести тебя в машину. Незачем там оставаться.
– Поворачивай! Поворачивай назад, к аэродрому!
– Лика, возьми себя в руки. Я знаю, что это тяжело, но сделай над собой усилие. Здесь больше делать нечего.
– Нет, это не конец! Остановись!
Дио повернула ко мне перекошенное от боли лицо:
– Давай без истерик, хорошо? – она вцепилась в руль и прибавила скорости. – Я отвезу тебя к себе, а завтра…
– Останови машину, или я выпрыгну! – выдохнула я. – Если вертолет вернется без него, то я должна видеть это! Если все, что я сказала ему, – ничего для него не значит, то мне нужно знать это!
И если всему, что я предложила, он предпочтет смерть, то я хочу наконец убедиться в этом!
Она посмотрела на меня с жалостью.
– Знаешь, выпрыгнуть из машины на скорости двести километров в час будет гораздо менее больно, чем сидеть там и ждать вертолета, который прилетит без него. Но выбор, так и быть, за тобой. Для гостей все что угодно.
Дио сбросила скорость и развернула машину. Ее лицо не выражало никаких эмоций, а глаза, казалось, остекленели.
Именно так выглядят люди, которые вдруг понимают, что все кончено. Именно так буду выглядеть и я, если вертолет вернется без него.
ЧАСТЬ II. Amantes sunt amentes[10]
1. Десультор
Передо мной стояла Урсула, и, судя по ее глазам, с вертолетом что-то было неладно.
Ей было тридцать пять или около того. Наполовину швейцарка, наполовину немка, она работала в WideBack Inc. уже восемь лет, и я ни разу не видел отражения обычных человеческих эмоций на ее лице. Первоклассный пилот, восемь тысяч часов летного опыта, стальные нервы, тело спринтера.
В тот день я должен был просто шагнуть в облако без парашюта. Урсула знала о том, что должно случиться, но на лице не дрогнула ни одна мимическая мышца, когда она направила вертолет к Альпам. Она – женщина-стальной-канат, выдержке которой позавидовал бы каждый второй. И одна из тех немногих, кто знает значение слова «десультор».
Так что когда я увидел ее перед собой с окаменевшим лицом, то понял, что случилось что-то нетривиальное. Критические неполадки с двигателем вертолета или хуже. Но уже в следующий момент стало ясно, что я просто-напросто съехал с катушек: Урсула говорила по-русски и она только что назвала меня Феликсом.
И еще она сказала, что…
В том, что у меня психическое расстройство, я не сомневался ни секунды. Но мое сознание восприняло эту галлюцинацию как подарок – лучший подарок из всех, что я когда-либо получал. Я так прижал ее к себе, что будь это не Урсула, а обычная девушка, ее ребра, скорей всего, не выдержали бы. Кажется, я просил ее не уходить. Кажется, она возмутилась, что я считаю ее галлюцинацией.
