телами быкоглавцев и их союзников. Вились чёрные, тающие дымки и над грудами костей, перемешанных с железом, – останками тех, кто пришёл сюда под знамёнами Ракота.

…А в Обетованное быкоглавцы так и не прорвались. Молодцы подмастерья, выдержали; и его, Хедина, защитные чары выдержали тоже. А от подкреплений этих несчастных четвероруких и быкоголовых дураков уже должны были отрезать Арбаз с остальными.

Познавший Тьму не торопился. Его появление у Обетованного должны заметить.

Ага, а вот и его гвардия.

– Робин! Роб! Гляди, гляди!.. Аэтерос!.. – Оба половинчика, так и не ушедшие со своей баррикады, дружно вскинули оружие в салюте – правда, у Фредегара в руках оказалась его нежно любимая, а сейчас, увы, пробитая навылет сковородка.

Держались оба невысоклика бодро, хотя каждого покрывали и копоть, и собственная кровь.

– Аэтерос!

Коричневокрылый сокол камнем рухнул с небес, встал, оборачиваясь худощавым темноглазым мужчиной средних лет.

– Фредегар! Робин! Храбрые мои!..

– Приказ Аэтероса исполнен! – Фредегар, он же Фроки – для друзей, – поспешно сунул сковородку куда подальше, вытащил клинок, успевший весь исщербиться – быкоглавцы и их союзники докатились до самой баррикады всего два раза, но и этого хватило – приятели едва отбились.

Улыбаясь, Хедин выпрямился, расправил плечи – половинчики рапортовали с уморительной торжественностью.

– Атака отражена! – торжественно объявил Фредегар, вытягиваясь, насколько позволял его рост, «не соответствующий высокой его доблести».

Хедин слушал и кивал, хвалил.

Да, атака отражена. И сейчас уже Тёмные Легионы Ракота станут добивать остатки быкоглавцев.

– А где же сам Восставший, Фредегар?

– Владыка Ракот показался нам на летучем звере, заверил нас, что помощь идёт, после чего отбыл в неизвестном направлении! – бойко докладывал половинчик.

Ага, отбыл. Похоже, конечно, на Восставшего, но оставить свои новообретённые Легионы – вот это совсем не похоже.

– …Вернулась также адата Гелерра! – продолжал стараться Фредегар. – Очень нам помогла, Аэтерос!

Адата Гелерра? Вот как?

– Где же она, Фредегар?

– Тоже… отбыла в неизвестном направлении, Аэтерос! – влез Робин (он же Броди – для самых близких приятелей) – верно, стало обидно, что весь разговор с Учителем достаётся старшему товарищу.

– Отбыла, хм, хм…

– Мы… мы думали, она к вам, Аэтерос…

– Нет, мой добрый Робин. У адаты Гелерры свой путь.

Им сейчас ни к чему знать больше; впрочем, половинчики и не спрашивали. Слово Учителя – закон.

– Вы молодцы, вы славно послужили нашему делу, – Хедин положил одну руку на плечо Фредегару, другую – на плечо его товарищу. – Оставайтесь здесь, битва завершается, мы победили, скорее всего, придётся принимать пленных…

Невысоклики горели рвением.

Хедин в облике сокола покружил ещё над Обетованным, снижаясь и принимая салюты с докладами от остальных защитников. Никто не погиб, потерь не было, всё прошло в полном соответствии с планом – даже несколько необычно.

…Когда в бой двинулись его собственные воинства, всё было уже и так решено. Тёмные Легионы окончательно рассекли несчастных быкоглавцев на несколько отчаянно сопротивлявшихся островков и сейчас деловито добивали.

Никто из окружённых не сдавался.

Войско Хедина жаждало своей доли боя, и оно его получило – разворачивались гордые стяги, поднимались частоколы копий, смыкались с грохотом щиты, но это уже не играло никакой роли. Куда важнее было иное – растущее в груди Познавшего Тьму давнее, почти забытое ощущение веры в него.

С былинных времён последнего сражения за Хединсей, когда Хаген ценой жизни отстаивал его, Хедина, Талисман, не мог припомнить Познавший Тьму этого чувства.

Должна пролиться кровь его сторонников, кровь верящих в него. Потом ему предстоит бороться за их посмертие, но гибель в бою за него, с его именем на устах даст те силы, без которых, знал Хедин, ему не повернуть гибельного прилива.

Истинный Маг Хедин, наверное, так бы не поступил, просто потому, что «увеличивая силу – увеличиваешь уязвимость». Сам он тогда прибёг к Талисману, потому что иначе не получалось; этим ходом едва ли можно гордиться, тем более что стоил он ему тогдашнему и Хагена, и Сигрлинн, вернуть