истинное начало, крылось нечто и вовсе невозможное, непредставимое, куда Отец Дружин сейчас и пытался пробиться. Он сделал то, зачем явился сюда, и жертва не напрасна – асы возвращаются, Фенрир уже должен бы заняться ими, встретить должным образом – но вот он сам, Ас Воронов, занырнул, похоже, слишком глубоко.

Что ж, это, во всяком случае, справедливо. Лучше так, чтобы скальды сказали:

Нашли бы, что сказать, в общем. Жаль только Райну, его Рандгрид. Так близко подойти к победе, встретиться, отыскать друг друга и сразу же вновь потерять…

Но он должен узнать, куда ведёт эта жила и где берёт начало. Асгарду Возрождённому не надо чужого, и если священный Урд бьёт в Обетованном, то так тому и быть. А под корнями Иггдрасиля пробьётся другой Источник. Источник, который не будет угрожать всему Упорядоченному.

Силы во вселенной много, хватит на всех, если знаешь, как правильно проложить ей путь.

А он, Ас Воронов, идёт в свой последний поход. Жаль только, что нет достойного врага помериться силами, и противник тут – он сам, его собственная слабость. Он должен увидеть, узнать как можно больше и не дать этому знанию остаться с ним навечно.

Глубже, глубже, и с ним только его самая верная спутница – боль.

Прости, Фенрир, прости, племянник – не от твоих клыков настанет моя смерть.

Прости…

– Зря стараешься, – холодно промолвил волку посланник Дальних, стоя скрестив руки на груди. – Зря время теряешь. Хозяин Асгарда оказался трусом; он признал себя неспособным выполнить слово и сбежал, сбежал в смерть. Постыдно и недостойно великого аса. Позорно.

Фенрир не ответил, всё так же неистово зализывая рану в груди Отца Дружин. Сотканная из жемчужных молний палица выпала из мощной длани, застыла в луже крови, шипя, словно рассерженная кошка.

– Хватит, хватит, – поморщился посланец. – Я чувствую, твой… хозяин – да, хозяин! – что-то сумел сделать там, в последний момент. Быть может, у нас ещё найдётся предводитель для воинства Древних Богов.

Волк не отвечал, не ответил даже на прямое оскорбление. Сказать ему, Роковому Зверю, которому пророчества отводили участь Проклятия О?дина, что Старый Хрофт – его хозяин?! Немыслимо, невозможно!.. Оскорбителя надлежало разорвать, разорвать немедля, прямо там, где стоит!..

Но Фенрир словно бы ничего не услышал, не повернул головы, не повёл ухом; мохнатая грудь прижималась к неподвижному Отцу Богов, длинный розовый язык так и мелькал.

Посланник Дальних пожал плечами и зашагал прочь, к вратам Асгарда, где ждало собранное им и его собратьями воинство.

…Волк не останавливался, глаза его горели жутким огнём, словно и в самом деле настал день Рагнарёка. Он лизал и лизал неподвижную грудь Старого Хрофта и замер, только когда бока его коснулась твёрдая длань в стальных наручьях, изукрашенных языками оранжевого пламени.

Рядом с Фенриром стоял Локи.

– Едва ли нам дадут тут долго прохлаждаться. – Сигрлинн вновь начала плести какое-то заклятие, долгое, донельзя сложное, и валькирия, смутно ощутив лишь самое его начало, тут же бросила безнадёжное занятие – пытаться понять, что же задумала чародейка.

– Знать бы, почему мы вообще тут можем стоять, – проворчала Райна, невольно потирая только что залеченную переносицу. – Если надо, бьют они метко.

– Именно что. – Волшебница творила перед собой в воздухе нечто призрачное, серебристое, меж изящными пальцами протянулись паутинной тонкости нити. – Но коль так – грех не использовать… Дай руку, Рандгрид!

Райна повиновалась.

– И показывай дорогу. – Вокруг них всклубилось уже знакомое жемчужно-тонкое сияние.

– Как?

– Просто представь, как она тебе открылась. – Сигрлинн по-прежнему держала валькирию за руку. – Я сделаю остальное.

Райна честно попыталась. Ей казалось, что ничего не получается, что без летящего впереди неё незримого дара дочерей Аса Воронов ей никогда не