Он опустился глубоко, силы вокруг достаточно, даже слишком; пора начинать.

Айвли, наверное, будет довольна. В конце концов, новый Иггдрасиль вырос из меча, сработанного её искусством.

Сотканная из жемчужных молний палица, совсем недавно бывшая ветвью возрождённого ясеня, упёрлась в грудь Старому Хрофту. Повинуясь его воле, плавясь в собранной им мощи, изменялся и заострялся её конец, сделавшись под конец острым, словно сам Гунгнир.

Сперва он почти не почувствовал боли, просто что-то сильно надавило на грудь. Надавило и стало вдвигаться, становясь частью него, нестерпимо горячей, раскалённой, словно только что вынутый из горна кусок железа.

Жар растекался по телу, перед глазами Старого Хрофта вновь возникали видения – как возводились стены самого первого, истинного Асгарда, как асиньи и асы входили в первый раз под высокие своды Валгаллы, как начинались их приключения, как гримтурсены явились в суровый Йотунхейм, как присоединился к асам хитроумный Локи…

Нельзя сказать, что эти видения были как-то по-особенному мучительны или тягостны – ну, кроме разве что сцен ревности, что устраивала Асу Воронов его Фригг, и, надо признать, за дело. Нет, зачастую они были даже веселы, а то и вовсе смешны – злоключения Локи, Тор, частенько попадавший впросак, несмотря на всю свою силу, перепалки между ревнивыми асиньями и скромная Идун, всякий раз старавшаяся всех помирить и успокоить.

Память не просто оживала, она словно бы отделялась от Старого Хрофта, и волны накатывающей силы подхватывали её, унося прочь.

Равновесие нарушено, но тебе, Древний Бог, не привыкать идти против всех и всяческих законов. Ты долго ждал, но ожидание того стоило – убийцы твоей родни пали, а сами асы вырвались из заточения. Отец Дружин даже не мог бы сказать сейчас, желал бы он полного и окончательного уничтожения Молодых Богов, что по-прежнему бродят где-то в Упорядоченном, – ведь, в конце концов, он смог выручить асов.

Заострившийся меж тем конец палицы вонзался всё глубже в грудь Старого Хрофта; два раза один и тот же трюк не проделаешь, но сейчас он и не собирался открывать священных рун.

Огонь растекался по жилам владыки Асгарда, в открытую рану врывался поток магии, с ним смешивалась толчками выбивавшаяся на свободу кровь. Хорошо, что Райна этого не видит, хотя валькирии и не положено проявлять дочерних чувств.

Стоять становилось всё тяжелее, Отец Дружин сам не заметил, как опустился на одно колено; алые струйки смешиваются с жемчужными росчерками молний.

Он вернёт асам их самих, потому что иначе всё вообще не имеет смысла.

– Что он делает?! – резко вскинулся посланник Дальних.

Фенрир сорвался с места; волк почуял кровь первым, и крик посланца раздался уже ему в спину. Проклятый туман, почему ничего не видно? Где хозяин Асгарда? Ведь только что в нескольких шагах виднелась во мгле его фигура, широкие плечи, гордая осанка, а теперь – куда он подевался? Под лапами хлюпает вода, вода не простая – принявшая форму сила, и запах пролитой крови – повсюду.

Этот запах волк узнал бы из тысячи тысяч. Когда-то он страстно мечтал вновь ощутить его, чтобы запустить зубы в ненавистного врага, лишившего его свободы; и не важно, что потом будет только всеобщая гибель. Но когда свобода вдруг пришла сама, от руки того же Отца Дружин, а за ней – долгое изгнание, жалкое существование в вечном страхе – всё изменилось. Не в одночасье, не одномоментно, но – изменилось.

…А сейчас Ас Воронов, «пленитель Фенрира», как ещё прозывали его, хоть и не часто, истекал кровью где-то совсем рядом, а он, его племянник, пусть и названый, он, волк, не мог его отыскать! Что сказал бы отец?..

Источник – вот он, вот он, Иггдрасиль. А великого Аса нет!..

Фенрир ощутил присутствие совсем рядом, неприятно близко. Чужак, Дальний, прикрывшийся также ненавистной личиной. Что ему тут на…

– Бежал, – услыхал волк презрительное. Если посланец и изображал свойственные смертным чувства специально, то получалось у него это очень похоже. – Бежал и скрылся!

– Кто… бежал? – донёсся вдруг из тумана знакомый голос, и Фенрир аж подскочил, весьма несолидно для такого зверя, пусть даже и уменьшенного чародейством. – Зачем… ты… оскорбляешь… меня, гость?

От запаха крови у волка мутилось в голове. Это не простая кровь, это кровь Древнего Бога, смешавшаяся с магией; что он наделал, Ас Воронов?!

– В тебе… слишком много… злости и презрения… посол. Не такими представлял я Дальних…

Старый Хрофт сделал ещё шаг к ним из непроглядной мглы и тяжело опустился на корень великого ясеня. У Фенрира шерсть встала дыбом – грудь Отца Богов разворочена, кровь так и льётся, а вместе с ней уходит и жизнь.

Великий волк взвыл, тяжело и протяжно, так, что гулким эхом отозвались невидимые в тумане зелёные кристаллы. Отец Дружин застыл было на корне Иггдрасиля, неловко скорчившись, а потом стал заваливаться набок. Волк, как мог, подпёр старого аса плечом, язык его прошёлся по ране.

Кровь богов, кровь асов, к которым он, гримтурс по рождению, вроде бы не имел никакого отношения. Кровь извечных врагов его рода, кровь того, кого ему суждено разорвать в день Последней Битвы…

– Дядя! – прохрипел Фенрир. – Дядя, нет!.. Что ты сделал?!

– То… что… должен… был… – Глаза О?дина закатились, голова со стуком ударились о ствол могучего дерева.