побывавшим у всех трёх Источников задолго до того дня, как Молодые Боги вступили в Упорядоченное, чтобы это почувствовать.

Магия Четвёртого Источника не была чиста, как в трёх остальных. Сперва это казалось не столь заметным. Но сейчас, как видно, поднялось что-то ещё, примесь, загрязнение, муть, невесть откуда взявшаяся, невесть где зародившаяся.

Плохо. Отец Дружин понятия не имел, откуда могла взяться в изначально чистом потоке эта скверна. Её не так много, от неё можно избавиться, но Источник уже не тот.

В нём по-прежнему очень много изначальной силы: потоки, водопады, океаны. И значит, из неё можно сотворить нужное.

Древний Бог вспоминал. Ему требовалось сделать это как можно скорее, пока правильной силы хватает и нет нужды отделять чистое от нечистого; ему предстояло вспомнить до мельчайших подробностей, какими были асы и асиньи, без прикрас. Отважный, но простоватый Тор, молчаливый и мудрый Хеймдалль, смелый, хитрый, а порой и коварный Локи… и остальные. Фригг с её ревностью, Сиф, любившую повеселиться, тихую Идун – всех-всех- всех.

Но это будут лишь его воспоминания, отражения былого в памяти Старого Хрофта, сколько угодно точной, но – лишь его. Воспоминания помогут сплести незримый каркас, основу, на которую – куда более трудное дело! – предстоит наложить истинную суть его сородичей.

Отцу Дружин предстояло вернуться в прошлое, прожить его вновь, уловить в нём смутные тени давно канувших, казалось бы, в небытие деяний и подвигов; если бы Хель не сгинула, право же, Ас Воронов попросил бы у неё помощи. Мёртвые помнят всё, и всё помнит их хозяйка – вернее, помнила. А теперь Хель нет, и её-то они с Райной не нашли даже во владениях Демогоргона…

Нет ни Хель, ни Йормунганда. Из детей Локи остался один Фенрир, да и тот теперь лишь тень себя прежнего. Тих, почтителен… а когда-то и впрямь, наверное, смог бы разорвать всех обитателей Асгарда.

Хотя кто знает, может, волк не так уж не прав, когда вспоминает о Последней Битве, в которой ему предсказано сразиться с самим О?дином и одолеть его?

Туман над Источником поднимался всё выше, скрывая Старого Хрофта с головой, застилая взоры, уводя из возрождённого Асгарда куда-то далеко- далеко, откуда доносился слабый, едва слышный голос:

– О?дин, великий Ас!..

В густой мгле, где успел исчезнуть двор со врезавшимися в каменные плиты исполинскими кристаллами, ему навстречу двигалась тёмная размытая фигура, разом будучи и почти что рядом, и донельзя далеко.

Отец Дружин вгляделся, он ожидал чего-то подобного.

– Я знал, что надолго ты меня одного не оставишь, Мать Ведьм.

– Меня трудновато теперь узнать, Отец Богов.

– Отчего же, Гулльвейг? Тебя ведь так просто не убьёшь. Да и дочь моя успела тебе помочь, разве не так?

– Всё так, – согласилась тень. – Но в этот раз всё… по-особенному.

– Зачем ты здесь, Мать Ведьм? Почему ты преследуешь меня?

– Потому что ты двинулся в прошлое, в домен моего хозяина.

– Никто не властен над прошлым, Гулльвейг. Оно свершилось и закончилось.

– Но ты ведь решил его переиначить, так, Отец Богов?

Тень оставалась тенью, смутным контуром среди белёсой мглы.

– У меня нет ни сил, ни времени на игру в загадки, Гулльвейг Бессмертная. Кто бы ни дал тебе это могущество, надеюсь, он понимал, что творит. И, если ты жива…

– Я не жива и не мертва, великий О?дин. Это моё проклятие. Долго ещё бродить мне по тёмным дорогам, пока…

– Гулльвейг! Уж не думаешь ли ты меня разжалобить?

Тень помолчала.

– Нет, великий бог. Но всякой женщине приятны сочувствие и жалость настоящего воина, пусть даже в чём-то противника.

– В чём-то!.. У вас с вашим хозяином презабавная манера изъясняться. Но более я не намерен перебрасываться с тобой пустыми сло…

– Мои слова не пусты, великий О?дин. Меня несёт к тебе обратно потоком силы, я ощущаю, насколько она отлична от извергаемой другими источниками. Будь осторожен, Отец Богов!

– Благодарю за совет, Мать Ведьм, но мне пора.

– Ты ищешь Хель, – вдруг сказала тень. – Сам не знаешь об этом, но ищешь, потому что помочь тебе может только она. Вернуть асам самость – как я тебя понимаю, знал бы ты, владыка Асгарда!..

– Прощай, Гулльвейг. Живая или мёртвая, ты всё равно не оставляешь меня в покое.

– До встречи, Ас Воронов. Ты увидишь, что я тебе ещё пригожусь, – если, конечно, ты хочешь уцелеть в грядущем великом изменении.

– Сколько я живу, Мать Ведьм, я только и слышу о великих изменениях. Я пережил не одно из них. Этим меня не испугать. Прощай.