– То, что он спустил на нее целое состояние, не означает, что она ветреная женщина.

– Почему ты ее защищаешь?

– Потому что она красивая.

– Она аферистка!

– Одно другого не отменяет. Но лично я склонен прощать красивых и неглупых женщин, способных обвести вокруг пальца такого дельца, как Бартоломью.

– Слышали о Чертверли?

– Ну да. Он уже год как болеет и не покидает свое поместье на Белой скале. Он ведь сосед Брайса.

– А знаешь, чем болен?

– Ну, Чертверли человек уже немолодой, так что… чем угодно. Не буду принимать пари, чтобы угадать.

– И не угадаешь. Вчера к нему в дом приехал усиленный наряд жандармов, вместе с представителями «Города без контаги».

– Не может быть! Только не Чертверли!

– Смешно, правда? Он так ненавидел контаги, что в итоге сам подцепил эту болячку и теперь отправляется через пролив.

– А семья?

– Их проверяют на предмет заражения. Но не думаю, что будут отбирать имущество. Они достаточно влиятельны, и связи во дворце у них есть.

– Дьявол! Мы все уязвимы перед этой проклятой моторией!

– И зарабатываем на ней деньги, мой друг…

– Плакальщики наше будущее. Только они способны сохранять порядок в государстве…

– Этот прием вызывает у меня зевоту. Самое унылое мероприятие сезона…

И тому подобное в бесконечном количестве. Не сказать, что не интересно, порой можно узнать ценные вещи, но довольно утомительно. Постоянный шум, точно треск из воронки граммофона, из-за испорченной пластинки.

Близилось время фейерверка, и большинство гостей перемещались к окнам, на веранды и в зимний сад. Слуги принесли маленькие печи, чтобы народ не мерз на холоде, появились ковши горячего пунша, благоухающие ромом, корицей и апельсиновой цедрой. Мимо меня пронесли огромные, дышащие жаром противни, с которых дразнили ароматом запеченные улитки – еще одна традиция Праздника Звезд.

Я бросил взгляд на часы. Мюр отсутствовала час пятнадцать, и я начал второй круг по дворцу Дайсонов, мимо бара, где в мягкой и приятной полутьме басовито гудел контрабас, подмурлыкивая роялю и конфедератской гитаре что-то меланхоличное, больше подходящее для паба в Хервингемме, укрытого сонными октябрьскими сумерками.

Следует отметить, что музыканты старались и мелодия мне понравилась, но я бы прошел мимо, если бы не заметил женщину, сидевшую за круглым столиком под лампой, с книжкой в руках. Ее платье, перчатки и кокетливая шляпка были вкуса соли на высушенном солнцем морском граните, а полумаска чем-то походила на маску плакальщика, то есть была птичья, но не казалась угрожающей или отталкивающей. Насколько я знал, это был восточный журавль, который почитался у мандаринцев как птица, уносящая души погибших в бою в облака, к великому дракону.

Она небрежно курила, занятая чтением, иянесмог не остановиться. Было любопытно, что же такое читает женщина, которую не интересует ни фейерверк, ни шумные компании и развлечения.

Я подошел к стойке бара.

– Сэр? – Слуга в маске бульдога тут же приблизился ко мне, оставив своего товарища разбирать стаканы, расставляя их на полке под внушительной артиллерией бутылок с алкоголем.

– Стаут.

– Простите, сэр. Паб находится этажом ниже, северное крыло. Это возле фонтана, во второй коридор. У нас только крепкое.

– Тогда виски.

– Есть искирский, сэр. Очень мягкий и превосходный.

Из-за моей личины он не видел, как я поморщился:

– Меня устроят северные области Королевства или островов.

– Очень хорошо, сэр. Возможно, вы предпочтете «Старый луг» из Глендью? Двадцать лет?

– Хороший вариант. И не надо льда. Получив стакан, я спросил:

– А что заказала леди?

Он без всякого намека на улыбку подчеркнуто вежливо ответил:

– «Республика семьдесят пять»20, сэр. Желаете отнести даме самостоятельно?

Если гость хочет познакомиться с гостьей, то работа хорошего слуги оказать ему в этом помощь. Разумеется, если свод правил этикета не запрещает подобного.