Закончив очередную серию упражнений, Том взял пару кривых мечей – традиционного оружия бойцов па куа. Это было и его любимым оружием. Он буквально летал по залу, сопровождая замысловатые движения обеих рук потрясающей работой ног и стремительным вращением, характерным для системы па куа.

Покончив с тренировкой, Хемингуэй принял душ и переоделся в городской костюм. Одеваясь, он машинально нащупал татуировку на внутренней стороне предплечья правой руки: четыре слова по- китайски. В переводе они означали: «Бесконечная верность в служении своей стране». За этой фразой стояла история, когда-то притянувшая к себе Хемингуэя.

Знаменитый воин императорской династии Сун по имени Ю Фей служил под предводительством военачальника, который в ходе военных действий переметнулся к врагу. Это отвратительное предательство заставило Ю Фея вернуться домой. Встретившая его мать сказала сыну, что служение стране – первейшая обязанность солдата. Она отослала его назад, а эти четыре слова остались на его теле в виде татуировки, как вечное напоминание. Хемингуэй услышал эту легенду еще маленьким мальчиком, и она навсегда запечатлелась в его душе. Он сделал эту татуировку после одного особенно сложного задания. Задание было таким неприятным, что ему захотелось оставить службу в ЦРУ. В конечном итоге он так и не ушел, но на его руке появилась эта сакраментальная надпись.

Хемингуэй без каких-либо приключений добрался до своего скромного жилища вблизи Капитолийского холма и сразу прошел в кухню, чтобы приготовить свой любимый черный чай «Вулонг». Он заварил чай, поставил на поднос две чашки и отнес поднос в небольшую гостиную.

Разлив напиток по чашкам, Хемингуэй сказал:

– Холодный «Вулонг» очень проигрывает в качестве.

В соседней комнате послышалось какое-то движение, и оттуда вышел человек.

– О'кей, что же меня выдало? У меня нет ничего пахнущего. Я разулся и сидел не дыша добрых тридцать минут. Как ты узнал?

– У вас очень мощная аура, и скрыть ее вы не в состоянии, – улыбнулся Хемингуэй.

– Ты меня иногда просто пугаешь, Том, – сказал Капитан Джек. – По-настоящему пугаешь. – Он рассмеялся, а отсмеявшись, принял чашку из рук Хемингуэя. Отпив немного чаю и кивнув в сторону рисунка с китайским пейзажем, он произнес: – Очень мило.

– А я ведь был в том месте, которое изображено на картине. Мой отец коллекционировал картины и скульптуры династии Шан.

– Посол Хемингуэй был удивительным человеком. Я не был с ним знаком, но очень много о нем слышал.

– Он был подлинным государственным деятелем, – сказал Том, глотнув чаю. – В наше время эта раса людей, к сожалению, почти вымерла.

Капитан Джек некоторое время молчал, внимательно глядя на Тома. Затем сказал:

– Я попытался прочитать стихи, которые ты мне рекомендовал.

– Сборник «Красный перец»? – поднял на него взгляд Хемингуэй. – Что скажете?

– Скажу, что мне следует поработать над своим китайским.

– Это прекрасное средство общения, если вы им владеете, – улыбнулся Том.

Капитан Джек поставил чашку на стол и спросил:

– Итак, что же это за важное дело, которое требует твоего личного участия?

– Картер Грей отправляется на торжество в Бреннан.

– Черт побери! Лицом к лицу, как говорится. И как же ты намерен разыграть наши карты?

– Самой сложной проблемой для нас является стратегия отхода. Как бы мы ее ни отрабатывали, степень неопределенности оставалась слишком высокой. Теперь же, с приездом Грея, уверенность в благополучном исходе повышается.

– Почему ты так решил?

Хемингуэй изложил свой план, и тот, похоже, произвел на Капитана Джека впечатление.

– Да. Думаю, это может сработать. А если по правде, это просто гениально. Гениально и нагло.

– Все будет зависеть от того, насколько успешно этот план будет реализован.

– Не скромничай, Том. Будем реалистами. Этот план всколыхнет весь мир. – Капитан Джек выдержал паузу и продолжил: – Но старика нельзя недооценивать. В искусстве шпионажа Картер Грей успел забыть больше, чем мы с тобой смогли выучить за всю жизнь.

Хемингуэй открыл свой атташе-кейс и достал оттуда DVD-диск. Бросив его собеседнику, он сказал:

– Полагаю, вы найдете эту запись полезной.

Капитан Джек повертел диск в руках и, глядя в глаза Хемингуэю, сказал:

– Я проработал в фирме более двадцати лет, и несколько из них – под руководством Грея. А ты сколько лет трудишься?

– Мой общий стаж двенадцать лет, и большую часть времени я работал в поле. Два года я провел в Управлении национальной безопасности, а в НРЦ перешел через год после того, как Грей получил пост министра.

– Я слышал, что тебя готовят на его место. Оно тебя интересует?

– Насколько я понимаю, там у меня нет большого будущего, – покачал головой Хемингуэй.

– Значит, назад в ЦРУ?

– А эта контора вообще никчемный анахронизм.

– Вот, значит, как?! ЦРУ пребудет вовеки. Даже после скандала с иракским оружием массового уничтожения, которого, как выяснилось, никогда не существовало.

– Вы так полагаете? – не скрывая любопытства, спросил Хемингуэй.

– Когда я помогал мерзким диктаторам, которых наши лидеры считали «приемлемой альтернативой» коммунизму, или поставлял наркотики черным, чтобы финансировать нелегальные операции за рубежом, или свергал демократические правительства, отказывавшиеся потакать экономическим интересам Америки, я тоже считал, что добиться тех же целей можно более пристойными способами. Но от этих идей я давным- давно отказался.

– Но мы не можем выиграть эту конкретную войну лишь с помощью солдат и шпионов, – сказал Хемингуэй. – Все не так просто.

– В таком случае ее просто невозможно выиграть, – резко бросил Капитан Джек. – Поскольку известен лишь один способ, с помощью которого страны могут разрешить свои противоречия.

– Достоевский писал – не ручаюсь за точность цитаты: «Нет ничего легче, чем осудить злодея, и нет ничего труднее, чем понять его».

– Ты и я провели на Ближнем Востоке много лет, но неужели ты до сих пор веришь, что мы можем понять разбойничий менталитет ближневосточных террористов?

– Почему вы считаете, что термин «злодеи» я отношу только к ним? Когда речь идет об операциях за рубежом, у нас тоже далеко не чистые руки. На самом деле мы сами создали множество тех завалов, которые вынуждены сейчас разгребать.

– Поэтому в наши дни существует лишь одна имеющая смысл мотивация. И эта мотивация – деньги. Как я тебе уже говорил, на все остальное мне плевать. Я вернусь на свой прекрасный крошечный остров и больше никогда не пошевелю пальцем. Таково мое кредо.

– Какая горькая откровенность, – заметил Хемингуэй.

– А ты хочешь, чтобы я заявил, будто мое мировоззрение требует сделать мир чище?

– Нет. Я предпочитаю горькую правду.

– А ты ради чего на это пошел?

– Ради того, чтобы сделать мир чуть лучше.

– Опять идеализм? Повторяю, Том, ты об этом глубоко пожалеешь. Или погибнешь.

– Действовать меня заставляет не идеализм или фатализм, а просто идея.

– Я боролся как за правое дело, так и против правых дел, – покачал головой Капитан Джек. – В мире всегда будет вестись какая-нибудь война. Вначале люди сражались за плодородные земли и пресную воду, затем за благородные металлы. Но самым популярным пунктом несогласия стало: «Мой Бог лучше, чем твой Бог». И не важно, в кого ты веришь – в Иеремию или Иисуса, в Аллаха или Магомета, в Будду или Брахму.