– Я сказал, что хотел, батько, – упрямо проговорил Прус. – Тебе решать.

– Вот это верно, – согласился Ольбард. – Решать мне.

Он встал и оглядел свое разделившееся воинство.

– Многие из вас, присягнувших мне недавно, и отроков, и опоясанных гридней, думают, что они хороши в бою, – произнес он сурово. – И думают так лишь потому, что прежде не сходились в сече с теми, кто и впрямь хорош. Но не годы делают гридня старшим, а воинские умения. И стыдно мне нынче не только за то, что мои дружинники напали на моего же гостя. Стыдно перед Виги Ульфсоном и отцом его! Но… – Ольбрад повысил голос. – Когда десяток моих дружинников вышел против одного-единственного воина и опозорился, это еще больший стыд! И потому я клянусь Перуном Молниеруким, что сам проверю каждого из вас! И те, кто недостоин пояса гридня, снимут его и будут ходить в отроках! А если и в отроки не годны, так будут в детских ходить, пусть даже усы на пядь ниже подбородка висят! Все меня слышали?

Ладожские бодро отозвались. Но среди прочих большинство помалкивало.

– Вот и славно! – завершил речь Ольбард. – А теперь ты, Харра! Покажи нам, что не вся моя гридь – позор всеотца нашего Перуна! И ты, Виги Ульфсон, не откажи: встань против гридня моего – и пусть все увидят, как должно воинам владеть оружием!

– Ой, не откажу! – обрадовался Вихорек и, сдвинув на лицо шлем, выбежал на площадь перед Ольбардом. – Харра! Иди сюда! Повеселимся!

– Уже иду! – Харра тоже выбрался на середину. Ни бронью, ни качеством клинков франкской работы он не уступал Виги. И шлем на нем был такой же, закрывающий пол-лица, с сильным гребнем сверху. – Только молю, не убивай меня сразу, коварный нурман, своим злым колдовством!

– Не буду! – пообещал Вихорек, разгоняя мечи сверкающим вихрем. – Но и ты не думай, что побьешь меня так легко, как в прошлый раз! Я теперь – злой колдун! А мы, колдуны, ого-го какие страшные!

Народ раздвинулся, а они наконец сошлись. И сразу закружились в воинском танце, разя стремительно и внезапно, сразу с двух рук, но лишь иногда соприкасаясь сталью, потому что ни один не хотел портить оружие и бронь себе или другому.

Харру подбадривали многие, а вот имя Виги выкрикивали только двое: Ануд и Истра.

По-настоящему оценить мастерство поединщиков среди собравшихся могли человек тридцать-сорок. Ольбард, понятно, был в их числе. И не без удовольствия отметил, что Харра – лучше. Впрочем, за Вихорька он тоже порадовался, потому что с самого начала не видел в нем чужака. Более того, Синеус узнавал во внезапных его атаках собственную руку. И не удивительно, ведь Виги наставлял отец, а самого отца варяжскому обоерукому бою учили они с Трувором.

Вспомнив о давнем друге, который нынче стал его, Ольбарда, соперником, и о годах, проведенных в тени одного паруса, Синеус вздохнул. Славное было время!

Харра и Вихорек разошлись.

– Получше! – заявил Харра. – Но не думаю, что сможешь побить меня раньше, чем у меня усы поседеют!

– Это ты так думаешь! – самонадеянно отозвался Вихорек.

Оба разом повернулись и поклонились Ольбарду.

Тот кивнул и поинтересовался:

– Все видели? Вот такими я хочу видеть своих гридней! – И встал, показывая всем, что суд окончен.

Но это было еще не все.

– Вождь, подожди! – раздался голос другого гридня.

Тот самый незнакомец. Его не было среди набросившихся на Вихорька и поплатившихся за это. Может, потому, что на его пути оказались Руад с товарищем? А может, по другой причине. Но Вихорек точно знал: с этим противником он бы не расправился так легко, как с остальными.

– Что еще, Стег? – недовольно спросил Ольбард.

– Вот этот отрок, – Стег показал на Ануда, – вызвал меня на перекресток. Я готов, если малыш не струсит.

– Даже не надейся! – воскликнул Ануд. – Я готов, дядька Ольбард!

Синеус вновь нахмурился. Видно было: вызов Стега ему не по душе.

Во власти вождя запретить поединок. Тем более что Ануд – тоже гость. Но еще он – родич и племянник Ольбарда. И тоже варяг. То есть не совсем гость…

Задумался Синеус. И от Вихорька это, понятно, не укрылось. Этот Стег ему нравился все меньше и меньше. Как он спокоен. Стег спокоен, а Ольбард – нет…

– Харра, кто это?

– Этот? – Харра пожал плечами: – Я его плохо знаю. Кличут Стегом Измором. Пришел с юга, из Киева, говорят. С ним еще четверо. Вроде бы они все вместе на ромеев ходили… Или, наоборот, ромеям служили. Хотя вряд ли. Кто ромеям служит, тот богат, а эти – сам видишь. Но… Не знаю. Зато знаю, что вас, нурманов, Измор очень не любит. Потому и в свару вашу влез. Не будь ты нурманом, он бы вмешиваться не стал. Он и его люди наособицу держатся. С бывшими Улебовыми они – никак.