мужчину повторно, а когда он медленно поднял на меня взгляд…

Я узнала его. Именно так лерат смотрел на меня в тот день, когда я впервые его увидела, очнувшись в этой комнате. Тяжело, пристально… пугающе.

И когда мужчина медленно поднялся, не отрывая от меня взгляда, делающего его глаза похожими на матовые чёрные зеркала, я поняла, что он хотел сделать. Слишком яркие эмоции, которые я ощущала недавно, и чувства, которые уже испытывала к щенку, сейчас пытающемуся высвободиться из моих рук, взбудоражили лерата настолько, что он, кажется, потерял контроль над собой. И если судить по тому, что он всё-таки шагнул вперёд, так и не взяв себя в руки, сделать он собирался только одно.

Он собирался снова выпить мою душу.

– Аделион, нет! – предупреждающе вскинула я руки, когда дархар таки высвободился и, шлёпнувшись на пол, зашёлся в предупреждающем лае, в то время как я продолжала пятиться назад. Сердце часто билось в груди, в душе металась паника, отчего вспотели виски. Но ни столь явное проявление страха, ни эмоции, которые, несомненно, лерат чувствовал, его так и не остановили. Бросившийся на него щенок был отброшен ногой, и сила удара была такова, что мой малыш, мой только что приобретённый пушистый комочек, перелетев через каминную решётку, вмиг оказался полностью объят языками пламени… Из горла вырвался душераздирающий хрип. – Нет!!!

Перехватив меня за талию до того, как я с криком успела добежать до камина, Аделион с силой дёрнул меня на себя. Извернувшись, я, не глядя, полоснула его алмазными ногтями и попыталась вырваться, не обращая внимания на треск ткани и что-то тёплое, обагрившее пальцы. Последующий за этим удар стал полной неожиданностью, отбросив меня назад. Щёку обожгло болью, а во рту появился мерзкий металлический привкус…

Однако это был не конец. Сердце билось в груди уже на пределе возможностей, молотом стуча в висках, но не успела я подняться, замечая краем глаза движение и замахиваясь для ответного удара, как почувствовала резкий рывок.

От удара спиной о стену сбилось дыхание. Жалобно звякнули колокольчики на моей шее. Стало вдруг нестерпимо больно, но вдвойне стало страшнее, когда я увидела лерата, стоящего передо мной. Он с силой сжимал мои запястья, прижимая их к стене по обе стороны от головы, наверняка оставляя синяки на коже. Но жутко было не от этого – его взгляд остался прежним. Спокойным, непроницаемым. Бездушным.

Сопротивляться не было сил, да и бессмысленно. Сердце сжалось от боли и отчаяния, когда мужчина склонился к моим губам, и всё, что я успела сделать, – выдохнуть хриплое:

– Нет…

Слёз не было. Только противное, неизбежное и неотвратимое чувство, текущее по сосудам и венам, проникающее в сердце и забирающее все те крохи счастья и радости, теплившиеся где-то в укромном уголке моей души. Той души, что медленно выпивал лерат, безжалостно терзающий мои губы в болезненном поцелуе, вспарывая нежную кожу острыми клыками. Пальцы невольно сжались в кулаки, а тело дёрнулось, не желая подчиняться, но…

Медленно. Тягуче. Капля за каплей. Всё сильнее и сильнее, больнее с каждой секундой моя душа покидала тело маранты, подобно тонкой нити, за которую кто-то тянул. Вместо неё, снизу вверх начинал подниматься холод, сменяя ещё недавно яркие эмоции на холодное равнодушие и опустошение. Этому нельзя было помешать, невозможно остановить, но когда внутренняя мгла едва коснулась моего сердца, по глазам ударила внезапная яркая вспышка, подобная отблеску молнии.

Миг – и, почувствовав свободу, я осела на пол, ноги меня уже не держали. Подняв голову, я увидела Аделиона, лежащего на полу посреди комнаты недалеко от кресел. Не сразу он перевернулся на живот и, приподнявшись на локтях, тряхнул головой, отчего длинные чёрные волосы мягко скользнули по тёмному ворсу ковра. Нахмурившись, мужчина повернулся в мою сторону, а я…

Спокойно выдержав взгляд лерата, в котором уже не было прежней пустоты, я рукой коснулась колокольчиков на шее. Они ещё недавно громко звенели, хотя я не сделала ничего, что могло бы привести их в движение, не прекратили и сейчас, лишь сменили тональность. Звон становился всё тише, постепенно успокаиваясь. И только когда я дотронулась до кожаной полоски под ними, золотые украшения замолкли окончательно. Тогда до меня и дошло.

– Ошейник, – отстранённо произнесла я, задирая голову и с равнодушием смотря на подошедшего лерата. – Это сделал он, не так ли?

– Верно, – смотря на меня сверху вниз, негромко ответил мужчина и, задержав взгляд на моём лице, медленно опустился на одно колено. – Он должен был остановить меня до того, как я зайду слишком далеко. И не дать остальным лератам коснуться твоей души.

Я только хмыкнула. Какие остальные? Он и одного-то не удержал…

– Всё могло быть хуже, – зачем-то добавил Аделион, протягивая руку к моему лицу.

Но опустил её, когда я отвернулась, не желая, чтобы он до меня дотрагивался. Страха уже не было. Я просто не хотела его видеть.

В душе, которая чудом осталась на этот раз цела, царило непробиваемое спокойствие и равнодушие, даже какая-то отчуждённость. И хотя холод постепенно уходил, лучше чувствовать себя я не стала. Больно и обидно не было, я просто хотела побыть одна.

Некое подобие приемлемых отношений, хрупкое перемирие, установившиеся между мной и лератом, разрушились в один миг.

Неожиданно в ладонь ткнулось что-то влажное и холодное, нарушившее ход моих мыслей. Даже не вздрогнув, я равнодушно посмотрела вниз, по- прежнему игнорируя сидящего напротив мужчину, не отрывающего внимательного взгляда от моего лица. Я уже ничего не ожидала, ни к чему не