именно ему, кто разделит его взгляды. Тот, кому действующий Повелитель сможет доверять. За все годы Аделион не сблизился ни с кем, кроме меня…

– Поэтому рыжая и бесится, – понимающе усмехнулась я, не отрываясь от рисунка. – Она привыкла к власти, а после назначения наместником тебя головы уже будут склонять не перед ней. Ей самой придётся.

– Да ещё и передо мной, – как-то невесело хмыкнул лерат, выискивая среди облачного неба что-то только одному ему известное. – Безродным полукровкой.

– Но она же должна понимать, что её отец не может быть наместником вечно, – на секунду задумалась я о простейших вещах. – Или есть еще какие- то варианты?

– Есть, – кивнул блондин, скосив на меня взгляд. – Если Аделион женится на Таилине, то наместником Истул Бея останется старший Трейд, а после него должность займёт один из их сыновей.

– А, так вот почему её на Аделионе так переклинило! – понимающе рассмеялась я, чувствуя, как с груди свалился не хилый такой булыжник. – Нежная детская дружба и дальнейшая любовь… А я ведь почти поверила!

– Такие, как семейство Трейд, не умеют любить, – подтвердил мои догадки повелитель льда. – Вся её псевдопривязанность к Лиону основана лишь на желании её отца править вечно. Сначала Атастар, затем его сын, затем внуки, рождённые от настоящего наследника… Всё продумано на много столетий вперёд.

– И рыжей леди с детства внушали, что она должна заполучить Аделиона, – погрызла я кончик карандаша. И, не выдержав, обречённо застонала: – А тут я со своими лентами. Эмит, ну почему ты мне раньше не рассказал о ваших обычаях?

– Я думал, ты знаешь, – невозмутимо парировал лерат, пряча усмешку в уголках губ. – Раньше никто не решался повязать ленты наследнику Амил Ратана, зная о последствиях со стороны леди Трейд.

– «Как помереть решишь, так и спадут ленты с запястья суженого», – припомнила я недавние слова Маруны и хмыкнула. – Ну да. Нет живой невесты, следовательно, нет тряпочек на запястье объекта её мечтаний. Для рыжей бестии дорога снова открыта!

– Не совсем, – коротко хохотнул повелитель ледяной стихии. Повернувшись ко мне, он бедром опёрся на кладку перил и, сложив руки на груди, улыбнулся. – Можно обойтись и без крайних мер. Видишь ли, Карина, девушка уже не может снять повязанные ленты. Но сам лерат – вполне. Как и отказаться от предложения девушки заранее.

Родимая дискриминация по половому признаку… куда ж без неё! Особенно в фэнтезийном мире эпохи средневековья.

– Я понимаю, почему Аделион не отказался тогда, – тихо произнесла я, подставляя лицо порыву тёплого ветра. И чувствуя, как мелкие пряди, выбившиеся из заплетённой наспех косы щекочут лицо, серьёзно попросила: – Но сейчас… уговори Лиона их снять, Эмит.

– Карина, это не шутки, – неожиданно покачал головой лерат. – И не глупая традиция. Почти полноценный магический обряд, который разорвать можно лишь в нескольких случаях. Если лераты не равны по положению, если существует кровное родство или девушка пошла на измену. В особо спорных ситуациях приказать мужчине снять ленты может только Повелитель… Когда же наступает смерть лератки, ленты опадают сами, как ты уже правильно заметила.

– Не я, – едва не расхохоталась я, прижимая рисунок к коленям, чтобы его не сдуло поднявшимся ветром. – Маруна. Эмит, я рыбыня. О каком равном положении может идти речь?

– Мало ли? – иронично вскинул брови блондин. – Вдруг Аделион когда-нибудь захочет дать тебе свободу.

Вместо того чтобы рассмеяться от подобного предположения, я просто процитировала слова кухарки:

– «Не по тебе господин. Хорошо он к тебе относится аль нет, выше головы всё равно не прыгнуть. Как рабыней будешь, так и останешься, – женится он на другой, а тебя при себе век держать будет. Люба ты ему!»

– Маруна? – нахмурился мужчина, опуская руки. – Не ожидал от неё.

– Ну почему же? – саркастично отозвалась я, чувствуя какое-то нелепое удовлетворение. – Всё именно так. Для чего Аделиону даровать мне свободу, если я и так принадлежу ему во всех смыслах? Нет, ему выгоднее оставить меня при себе, женившись на равной по положению ради сохранения статуса и репутации. Так будут и волки сыты и овцы целы…

– И пастуху вечная память, – закончил Эмит, смотря пристальным, немигающим взглядом льдисто-голубых глаз.

– Чему б хорошему от меня научился, – озвучивая примелькавшуюся за сегодня фразу, закатила я глаза и, фыркнув, протянула рисунок. – Держи. Тот самый Чебурашка.

Не глядя на изображение пушистого зверька, лерат сжал край пергамента в руке.

– Что? – Не выдержав пристального, слишком проницательного взгляда повелителя льда, я передёрнула плечами. – Что я сказала не так?

– Покажи второй рисунок, – неожиданно попросил лерат.

Я вздрогнула.

– Нет, – отрицательно покачала я головой, но, наткнувшись снова на этот взгляд, едва не застонала.

Милый, обаятельный, отзывчивый и спокойный Эмит? Забудьте! Когда ему нужно, он умеет быть не менее настойчивым и не менее властным, чем его