сковородки. А когда туда же была высыпана картошка, мне показалось, что вожделенную кормёжку у меня всё-таки отберут, а сковородкой этой так вообще по хребту огреют…

Но нет. Красноволосая кухарка каким-то образом сдержалась, а когда по кухне поплыл знакомый мне с детства аромат, так вообще подобрела прямо на глазах. Да что там: едва почуяв запах такой вкуснотищи, к плите сбежались все, кто мог, забросив свои дела!

Честно говоря, мне было приятно смотреть, как пренебрежительные взгляды местных обитателей менялись сначала от недоумённых до неверящих, а потом и вовсе стали восхищёнными. Правда, когда я, изображая собачку Павлова, на рефлексах едва ли не заливая слюной кухню, торопливо раскладывала золотистую картошечку по грубо вырезанным деревянным мискам, энтузиазм народа как-то поубавился – пробовать мою стряпню никто не торопился. Пришлось записаться в первопроходцы.

– Вкуснятина… – Едва почувствовав на языке такой знакомый вкус, я блаженно зажмурилась и, отложив вилку, с чувством хрупнула выделенным мне солёным огурцом, невозмутимо заметив: – Вы зря не едите, кстати. Холодная она уже не такая вкусная!

Народ переглянулся, ещё раз посмотрел на меня (видимо, пытались убедиться, что я не отброшу коньки прямо тут), и неуверенно потянулись к мискам. Первой решилась на экзотику Айя. И как только распробовала, с удивлённым восхищением повернулась к недовольно смотрящей на неё Маруне:

– Бабусь, а это и правда вкусно!

Хм… Не думала, что восклицание послужит спусковым крючком, но так оно и получилось. Видимо узрев, что я жива-здорова и зеленеть на глазах не собираюсь, да и дочка кухарки с удовольствием уплетает незнакомую пищу, причмокивая от удовольствия, они более уверенно взялись за тарелки и вилки.

И минуты не прошло, как в кухне воцарилось дружное чавканье и хруст солёных огурцов! Красота…

– Что здесь происходит?! – Раздавшийся низкий сочный голос, явно женский, чуть не заставил меня подавиться.

Вот ей-богу, в нём было столько злости и гнева, что у меня вожделенная еда поперёк горла встала! И не у меня одной. Работники тоже вздрогнули и, посмотрев на дверь за моей спиной, заметно струхнули. Даже миски отложили, хоть и с явной неохотой. Одна лишь Маруна, хмуро поджав губы, продолжила жевать, да Оттика внезапную гостью полностью проигнорировала.

– Гаргалыга, – тихо и разочарованно прошептала Айя, незаметно отступая за спину матери, не выпустив, однако, тарелку из рук.

А вот я свою отставила на край плиты, торопливо вытирая руки о передник – ну должна же была я своими глазами увидеть наконец, кто на местной кухне наводит довольно странные порядки!

И увидела…

– Мне повторить вопрос? – произнесла незнакомая (мне, во всяком случае) женщина, сделав шаг, упирая руки в бока и обводя кучкующихся работников тяжёлым, пронзительным взглядом тёмных глаз. – Чем вы тут заняты, почему работа стоит?!

Должна признать, у неё запугивать людей выходило гораздо лучше, чем у Маруны… не прибегая даже к полотенцу.

– Дык это, – простодушно выдал сияющий, как начищенный пятак, Филюг, потрясая зажатой в кулаке вилкой, – картошку едим! Я уж не думал, что сгодится она хоть на что, дык нет же…

– Что вы едите? – Густые чёрные брови с красивым изгибом поползли вверх, а выразительные глаза округлились.

Признаться, Гаргалыга была шикарной женщиной. Лет сорока, лицо круглое, почти без морщин, смуглая кожа, густые ресницы и пухлые ярко-алые губы. Достаточно широкие скулы, но это её не портило. Фигура «рюмочкой» при её высоком росте смотрелась просто изумительно! Узкая талия, пышный бюст и крепкие бёдра обхватывало платье из чёрного плотного кружева, мягкими складками свободной юбки облегало ноги. Смолянисто-чёрные распущенные волосы нереальной густоты спадали на спину, и они вкупе со всем обликом здорово напомнили мне цыганку. Не привокзальную, конечно, а такую… ухоженную, далеко не бедную и явно знающую себе цену.

Но только показалось мне, что самооценка её не давала спокойно жить другим, ох как не давала!

– Картошку, – промямлила Аркана.

Лучше бы она этого не делала: цыганка изменилась прямо на глазах! Размашистым шагом, цокая высокими каблуками, она преодолела разделяющее её с девушкой расстояние и резким взмахом руки выбила из её рук плошку, так что Аркана вздрогнула всем телом.

– Жить надоело? – прошипела Гаргалыга, нависая над бедной кухаркой. – Откуда вы её взяли? Кто вас вообще надоумил готовить эту отраву на моей кухне?!

И вот надо было мне промолчать, но…

– Ничего не отрава, – преспокойно фыркнула я, снова беря свою посудину и принимаясь за еду, здраво рассудив, что коли я эту кашу заварила, то мне её и хлебать большущей ложкой. – Очень даже съедобно, сытно и безопасно. Её просто нужно уметь готовить.

– А ты ещё кто? – резко обернулась жгучая брюнетка, окидывая меня с головы до ног подозрительным взглядом. И плевать бы я хотела на все эти осмотры, если бы её взгляд не остановился на моём ошейнике… И после этого злость, которую Гаргалыга не так уж и скрывала, вообще полилась фонтаном: – Кто позволил тебе совать свой нос на мою кухню? Кто позволил притронуться к продуктам? Кто?!