Осень 1985-го — время, когда советские верхи начинают разжигать страх и истерию в собственном народе. 14 октября Г. вылез на телеэкраны и заговорил о том, что США хотят истощить СССР в гонке космических и дорогостоящих вооружений, сорвав планы советского руководства в социальной сфере, в повышении жизненного уровня людей. В ноябрьском номере «Военно-исторического журнала» за 1985 г. генералы Евсеев и Гареев де-факто призвали наш народ посидеть на хлебе и воде, лишь бы у армии было все необходимое. (П. Швейцер. «Победа», с. 393–394.)

Господи, лучше бы молчали! Мы-то прекрасно знаем, что прижми высшее руководство алчность и тупость генералов, стране хватило бы средств и на вооружения, и на личные коттеджи для советских граждан.

И этот круг психотриллера в Кремле бездарно профукали.

У Горбачева имелся в распоряжении отличный резерв: оборонная промышленность. С хорошим централизованным управлением и возможностью перехода на выпуск гражданской продукции. И не каких-то там кастрюль со сковородками, а оборудования для мясомолочной промышленности и вообще «пищевки», техники для добычи нефти и газа, производства потребительских товаров, аппаратуры для здравоохранения, производства строительных материалов и многого, многого другого. Благодаря конверсионной продукции мы могли бы коренным образом преобразовать энергетику, жилищно- коммунальное хозяйство, транспорт и строительство. Уже в наши дни «Севмаш» в Северодвинске успешно строит и приливные электростанции, и плавучие ядерные энергоблоки, и прекрасные буровые платформы для «Газпрома». И это на остатках советского потенциала! Неужели вы думаете, что он не смог бы делать того же самого двадцатью годами раньше?

Конечно, были у «оборонцев» свои недостатки. Ну, не любили они считать себестоимость производимого. Однако этот недостаток достаточно легко устранялся. А оружия в СССР было уже столько, что страна без всяких последствий могла притормозить выпуск новой военной техники, часть ресурсов пустив на конверсионные программы. Все это давало России-СССР отличную возможность еще лет десять противостоять американцам, обретая при этом экономическую устойчивость.

Но Г. конверсией ВПК заниматься не спешил. О ней он заговорил лишь в 1988-м, потеряв зазря почти два года. Хотя предложения насчет использования огромного потенциала «оборонки» шли к Г. как минимум с 1986 г.

Только при составлении плановых заданий на 1989 г. правительство СССР начало раздавать ВПК задания по производству мирной продукции. Но было уже поздно: экономика разбалансировалась и стала саморазрушаться. А громадные деньги, пущенные на разработку новой продукции и запуск ее в производство, просто пропали. Конверсия-то должна была принести плоды как раз в 1992–1993 гг. Но Союз развалили, промышленность остановили, впустили на рынок импортные товары, и все пошло прахом. А ведь начни Г. конверсию сразу же, и ее плоды поспевали к 1990–1991 годам.

Юрий Баталин вспоминает, как готовилось принятие нового пятилетнего плана развития страны на 1986–1991 г г. Горбачев тогда произносил много речей. Они сводились к одному и тому же: Союзу грозит экономическая блокада. Практически прекратились экономические взаимоотношения с Америкой и Японией, свертываются связи с Западной Европой. То есть нас экономически блокируют с одной стороны, а с другой — толкают на разорительную гонку вооружений. Например, началось противостояние по поводу развертывания ракет средней дальности в Европе. То есть СССР пытаются подорвать экономически.

Как вспоминает бывший посол СССР в США А. Добрынин, во время первой его обстоятельной беседы с Горбачевым тот высказал две основные мысли. Во-первых, нельзя с помощью гонки вооружений добиться победы над американцами. Более того, без прекращения гонки невозможно решить и внутренних проблем страны. Но противоборство с США неизбежно. В его ходе надо добиваться их вытеснения из Западной Европы, для чего хорош поэтапный вывод американских и советских сил с Европейского театра. Но, мол, янки при этом придется убираться за океан, а нам — оттягиваться всего на несколько сотен километров за свои границы. А в этом случае присутствие русской военной машины европейцы все равно ощутят кожей. (О. Гриневский. Указ. соч., с. 229.)

Как видите, в голове у Г. с самого начала царила каша. Он не верил в возможность победы в гонке вооружений! Но при этом им на пятилетку 1986–1991 гг. ставились сразу две цели: поднять благосостояние народа и укрепить обороноспособность.

Цели вполне достойные и достижимые. Хотя многие и упрекают Г.: разве можно ставить противоположные цели? Чтобы и пушек, и масла сразу было больше? Но как мы знаем, СССР имел возможность укрепить оборону, не наращивая военных расходов. Достаточно было рационально использовать и перераспределить прежние ассигнования, заодно прижав генеральскую мафию. Ведь нужно было покончить с идиотизмом, который они исповедовали: наращивать ракетно-ядерные силы (что само по себе было бессмыслицей) и одновременно пытаться достичь превосходства в обычных вооружениях. Можно ли было положить этому конец, причем без катастроф? Можно. А новые технологии и смелые проекты действительно давали возможность улучшить жизнь советских граждан. Для этого следовало ввести «фактор Берии» и нещадно стегать бюрократический Голем, заставляя чиновников вертеться, работать и соображать. Но Г. пошел по линии наименьшего сопротивления: просто увеличил военные затраты и оставил неприкосновенной косную, обленившуюся чиновничью машину, транжирившую деньги и ценные ресурсы. Добавим к этому «алкогольный» подрыв доходной базы бюджета и оскудение притока валюты от нефтеэкспорта и получим картину нарастающего экономического кризиса. Сильно подозреваю, что ни Г., ни его советнички даже не понимали, что у нас есть реальные возможности выйти из трудного положения, не капитулируя перед врагом. Сегодня многие из них, работая в «Горбачев-фонде», нагло заявляют о том, что с самого начала работали на развал Советского Союза. Ибо считали его «исторической мутацией».

На 1986–1991 гг. горбачевцы (XVII съезд партии, февраль 1986-го) запланировали модернизацию индустрии: внедрение промышленных роботов, станков с компьютерным управлением, гибких производственных линий. Промышленность призывали выпускать продукцию мирового уровня. Громадные ассигнования в 200 млрд рублей (читай: долларов) заложили на закупку нового оборудования и модернизацию машиностроения. Но с самого начала эти благие намерения должны были подкрепляться созданием аппарата высокоточных репрессий против ленивых и некомпетентных чиновников. Как раз в сталинском духе. Только так можно было добиться реального рывка в развитии страны, не срываясь в «рыночный» откат назад. Не скатываясь к варварству и уничтожению целых отраслей передового производства. Но Горби боялся вести такую политику и кого-то обижать. И вот итог: уже в 1987-м выяснится, что на 60 % строящихся заводов в нескольких машиностроительных ведомствах технологический уровень не дотягивает даже до среднего по СССР. 30 % выходили выше среднего показателя, но уступали мировому уровню. И только 10 % можно было отнести к передовым. Да и то во многих случаях с натяжкой. Вот вам плоды политики: «Я дам бюрократии средства, но проверять ее действия не стану». Сталин бы по итогам такой проверки покарал виновных так, что другим неповадно стало бы. И денежки наши вкладывались бы потом куда как разумнее!

Иными словами, Г. изначально повел страну к экономическому краху. И американцы это прекрасно поняли. Фактически Горби спасал США, попавшие было в тяжелый переплет.

Тот съезд партии уже был почти неприкрытой мольбой о пощаде, обращенной к США. Да еще и образчиком горбачевского раздвоения сознания. Почему? Г. и его товарищи так и не смогли твердо и ясно обозначить державные интересы нашей Империи. А они были ясны и недвусмысленны: заставить США отступить и подавиться собственной гонкой вооружений. Это раз. Затем продиктовать побежденным новые условия мироустройства — это два. Резко повысить экономическую мощь Союза, повысить качество и