Раздается еще один скорбный крик, на этот раз откуда-то поблизости.

Неужели это Кару?

Нет, не может быть. Мы не вправе сами выбирать себе кануров. Мой канур – Милект, его закрепили за мной, и у нас прочная связь. Так будет всегда. А если она разорвется, нас обоих ждут немыслимые страдания.

Заль расхаживает по палубе, напевая что-то себе под нос. Все члены экипажа оживлены. Они готовы к действию, им всем не терпится как можно скорее приступить к заданию.

Мы останавливаемся над бывшей угольной шахтой в замерзшей горе из песчаника. Она оборудована всем необходимым для безопасного хранения семян. Страж этой шахты – гора, а ее защита – в уединенности и удаленности этого места.

Об этом хранилище и говорили Дыхание.

Здесь находятся сотни тысяч запечатанных пакетов с семенами. Они стоят на многочисленных рядах полок, почти как книги в библиотеке. В хранилище можно найти замороженные образцы практически всех съедобных растений мира: зерна риса, яблочные косточки, семена брокколи, грецких орехов – да что угодно. В глубинах старой шахты содержатся и разные бобовые культуры. Кто знает, может, именно бобы однажды спасут человечество?

Если верить Заль, там же хранятся и воздушные растения.

Банк семян – это своего рода противоположность Ноева ковчега: вместо животных тут растения, и находятся они не посреди океана, а внутри горы. Это не военный лагерь, здесь нет ни солдат, ни оружия. Семена охраняет камень толщиной в несколько миль.

А я как раз умею превращать камень в воду. Я смогу поднять семена в воздух и перенести на корабль.

Тут я задумываюсь: что же случится, когда камень поддастся и преобразуется? Заль заверяла меня, что мы просто возьмем воздушные растения. Но много ли стоят ее обещания?

Не хочу об этом думать. Чего бы там ни добивалась Заль, я сама себе хозяйка. Добуду растения – и на этом все.

Милект снова начинает петь, на этот раз колыбельную. Преданность.

Интересно, куда подевалась Джик? Кажется, я не видела ее с тех самых пор, как мы сражались с Дыханием. Не знаю, верно ли я поняла ее слова про Кару и сделала ли то, чего она от меня хотела. Вдруг она на меня сердится?

Я снова выглядываю за борт. Большая льдина раскалывается надвое, и между ее частями что-то плывет. Это белый медведь.

До палубы долетают брызги Баренцева моря. О скалы на берегу Западного Шпицбергена с силой разбиваются волны. Где-то неподалеку должен быть крошечный городок с крошечным аэропортом, но мы прибыли с другой стороны, где не видно практически ничего, кроме изогнутой гряды покрытых льдом холмов. А теперь под нами лишь снег и море.

Давно я не оказывалась так близко к земле. Сколько времени прошло с тех пор, как я ее покинула? Кажется, целая вечность. Мне там больше не место. Впрочем, я всегда чувствовала себя там чужой.

На земле мне ни разу не доводилось быть главной. Я не имела власти даже над собственным телом. А здесь я играю важную роль. Здесь мне поручили труднейшую задачу из всех, которая под силу лишь мне одной. Здесь я могу спасти свой народ.

И нужно сделать это сейчас. Я представляю целые поля воздушных растений в магонских небесах. Не будет больше голода, не будет больше смертей.

У всех членов экипажа, кроме ростр, затруднено дыхание. Мы не можем долго находиться на такой маленькой высоте. Я ощущаю, как мои легкие сжимаются и содрогаются, с трудом принимая ледяной воздух. Это еще ничего, этого и следовало ожидать, ведь дыхательной маски на мне нет. Мне нужно будет петь, поэтому ничто не должно закрывать мне рот. Я прихватила с собой бутылку с магонским воздухом и, если потребуется, сделаю оттуда пару глотков.

Грот напевает мне песню, которую не услышал бы ни один человек. Других летучих мышей поблизости нет – здесь для них слишком холодно. В этих краях в основном встречаются полярные лисы и белые медведи. Но наш парус от работы не отказывается. Помню, Заль как-то сказала мне, что он всего лишь животное. Но это не так. Он утешает меня, успокаивает мою душу.

Небо темнеет, но ночи здесь не окутаны мраком: от снега и льда исходит серое сияние.

Подходит Заль и заглядывает мне в лицо.

– У тебя остались сомнения? – спрашивает она.

– Нет, – говорю я. – Я знаю, что делать.

Из моей груди доносится песня Милекта.

Готовы, готовы, готовы, щебечет он своим золотым голоском. Он крепко вцепился лапками мне в легкое и тычет в него клювом.

Готовы, подпеваю я. Затем я надеваю капюшон, застегиваю молнию на гидрокостюме, выхожу на палубу и встаю у борта. У меня перехватывает дыхание, но причиной тому не только насыщенный кислородом воздух. Из толщи вечной мерзлоты выглядывает высокое серое здание, клином вдавшееся в горный склон. Это и есть вход в хранилище.