Будь над нами судьями те цари – они бы нас осудили. Но судите-то вы, отцы-сенаторы, и о чем? О том, быть ли Родосу или исчезнуть с лица земли, (10) а вовсе не о войне – объявить ее вы можете, но вести не можете, поскольку ни один родосец не поднимет на вас оружия. (11) И если будете вы упорствовать в гневе вашем, мы лишь попросим у вас сроку, чтобы доставить домой известие об этом прискорбном посольстве; и сколько есть у нас свободных людей – и мужей, и жен – все оставят дом, очаг, алтари и со всем добром своим взойдут на корабли и прибудут в Рим72; (12) все золото, все серебро, что есть в казне, что есть у каждого, сложат на площади, в преддверии вашей курии, и отдадут себя в вашу власть вместе с женами и детьми, чтобы здесь всё претерпеть, что претерпеть придется, (13) да не увидят наши глаза пожар и разграбление родного города! (14) Римляне могут считать родосцев врагами, но врагами себе их сделать не могут. Ведь и мы о себе в какой-то мере способны судить, и никогда не рассудим, что мы вам враги, и зла никакого вам не причиним, что бы нам ни пришлось претерпеть»73.

25. (1) После этой речи все родосцы снова простерлись ниц, молитвенно колебля масличные ветви. Когда их наконец подняли, они покинули курию.

Тут сенаторов стали опрашивать, каково мнение каждого. (2) Враждебней всех к родосцам были те, кто вел войну в Македонии, – консулы, преторы или легаты. А больше всех помог родосцам Марк Порций Катон; по природе суровый, на этот раз он как сенатор показал себя мягким и умеренным. (3) Не стану изображать здесь этого красноречивого мужа, пересказывая его речь, – она записана и вошла в пятую книгу «Начал»74. (4) А ответ, данный родосцам, составлен был так, что они и к врагам причислены не были, и в союзниках не остались.

Посольство возглавляли двое – Филократ и Астимед. (5) Решили, что часть с Филократом отправится на Родос, а часть с Астимедом останется наблюдать, что происходит в Риме, и оповещать своих. (6) Покамест же родосцам было велено к назначенному сроку убрать наместников из Ликии и Карии. Сами по себе такие вести могли бы стать причиной скорби, но для родосцев обернулись радостью, ибо избавляли от большего страха – родосцы боялись войны. (7) Поэтому они тотчас постановили отправить в Рим венок ценой в двадцать тысяч золотых и отрядили в это посольство Феодота75, начальника над флотом. Родосцы хотели просить римлян о союзе, но только без народных постановлений и без писем, чтобы позора вышло меньше, если им откажут. (8) Начальник флота имел право вести переговоры по собственному почину, без всякого предварительного о том решения. (9) Ведь родосцы много лет76 жили в дружбе с Римом, не связывая себя договором о союзе, потому что не хотели лишать царей надежды на их, родосцев, помощь в случае нужды, а себя – возможности пожинать плоды царской благосклонности и счастья. (10) Но теперь речь шла о том, чтобы любым путем добиваться союза, и не для того, чтобы обезопасить себя от кого-то еще, ибо родосцы никого, кроме римлян, и не боялись, а затем, чтобы не вызывать таких подозрений у самих римлян.

(11) Почти тогда же от родосцев отложились кавнийцы, а жители Милассы завладели городами Евромской области. (12) Родосцы не настолько пали духом, чтобы не понять; если римляне отнимут у них Ликию и Карию, а прочие владения либо от них отложатся и станут свободны, либо захвачены будут соседями, то им, родосцам, останется только остров маленький и бесплодный, и тогда столь многолюдного города не прокормить. (13) А потому они поспешно послали молодежь на кавнийцев, которых и вынудили покориться, хоть те и вызвали помощь из Кибиры, а жителей Милассы и Алабанды, явившихся, чтобы вместе завладеть Евромской областью, они разбили в сражении подле Ортозии77.

26. (1) Пока все это происходило на Родосе, в Азии, в Македонии, в Риме, Луций Аниций в Иллирии, покорив, как уже было сказано, царя Гентия, разместил гарнизон в Скодре, (2) бывшей царской столице, поставив начальником над нею Габиния, а над Ризоном и Ольцинием78 (то были важные для войны города) – Гая Лициния. (3) Вверив Иллирию этим двоим, Аниций сам с оставшимися силами двинулся в Эпир. Фанота79 сдалась первой – все жители ее высыпали навстречу в повязках просителей80. (4) Оставив здесь охрану, Аниций перебрался в Молоссиду81, взял без боя все города ее, кроме Пассарона, Текмона, Филаки и Горрея, а потом пошел на Пассарон. (5) Там заправляли Антиной и Феодот, известные благожелатели Персея и ненавистники римлян, по чьему наущению все племя отложилось от Рима82. (6) Сознавая собственную вину и не надеясь на прощенье, эти двое хотели быть погребены со всеми вместе под обломками отчизны. Они заперли городские ворота и призывали народ предпочесть смерть рабству. (7) Перечить столь могущественным мужам боялись, покуда наконец не заговорил некий Феодот, юноша тоже знатный; страх, внушаемый римлянами, осилил в нем робость перед властями. «Какое безумье, – сказал он, – вас побуждает всех граждан припутывать к вине двоих! (8) Я много слышал о тех, кто принял смерть за отчизну, но вот впервые нашлись и считающие справедливым, чтобы отчизна погибла за них! Почему бы не отворить нам ворота и не принять ту власть, что принята всем кругом земным?»

(9) Такими словами он убедил народ; тогда Антиной и Феодот бросились на первый же вражеский дозор, прямо под его удары, и так погибли, а город сдался римлянам. (10) Глава текмонцев Кефал был столь же упорен и запер свой город; когда погиб он, Текмон был сдан. Филака и Горрей также не вынесли напора римлян. (11) Усмирив Эпир и разведя воинов по зимним стоянкам в важнейших для войны городах, Аниций воротился в Иллирию – в Скодру, куда уже явились пять легатов из Рима, и устроил сходку, созвавши старейшин из всей провинции. (12) Там по решению своего совета он, воссевши на трибунале, объявил, что сенат и народ римский повелевают иллирийцам быть свободными; он, Луций Аниций, сам выведет гарнизоны из городов и из крепостей, городских и иных. (13) Не только свободными, но и не податными будут отныне жители Иссы и Тавлантии, а из дассаретиев – пирусты и жители Ризона и Ольциния, ибо все они отпали от Гентия еще в пору его могущества83. (14) Даорсам также дается свобода от податей, ибо они, оставив Каравантия84, с оружием перешли на сторону римлян. С жителей Скодры, дассаренцев, селепитанцев и прочих иллирийцев подать взимается отныне вполовину меньше, чем при царе. (15) Затем Аниций поделил Иллирию на три части: первая – та, что выше <...>85, вторая – владения лабеатов86, третья – жителей Агравона, Ризона, Ольциния и их соседей. Учредив в Иллирии такой порядок, Луций Аниций отправился на зимнюю стоянку в Пассарон, что в Эпире.

27. (1) Так шли дела в Иллирии; а Павел меж тем еще до прибытия десяти легатов отправил своего сына, уже вернувшегося из Города, Квинта Фабия, опустошать Эгиний и Агассы87: (2) Агассы – за то, что они сдались сначала консулу Марцию и сами добились союза с Римом, а потом снова от римлян отпали к Персею; эгинийцы же провинились совсем недавно: (3) не поверив молве о победе римлян, они жестоко расправились с какими-то римскими воинами, вступившими в их город88. (4) А город энейцев89 Эмилий Павел решил опустошить за то, что они упорнее всех соседей сопротивлялись с оружием в руках, и отправил туда Луция Постумия.

(5) Дело шло к осени, ее началом Эмилий Павел решил воспользоваться, чтобы объехать всю Грецию и посмотреть прославленные молвою места, не величественнее ли они на слух, чем на вид. (6) Вверив лагерь Сульпицию Галлу, Павел отправился через Фессалию в Дельфы к знаменитому оракулу. Сопровождающих при нем было немного – сын Сципион и Афиней, Эвменов брат, охраняли его с двух сторон. (7) В святилище Эмилий Павел принес Аполлону жертву, а увидев в преддверии храма столбы, что пустовали в ожидании изображений Персея, определил их по праву победителя для собственных изваяний90.

Посетил он и храм Юпитера Трофония в Лебадее91, (8) там осмотрел вход в пещеру, куда спускаются посетители, чтоб расспросить богов, потом принес жертву Юпитеру с Герцинной92, почитаемым в тамошнем храме, и спустился в Халкиду взглянуть на Еврип и Евбею, громадный остров, с которого на материк перекинут мост. (9) Из Халкиды он переправился в Авлиду, расположенную в трех милях оттуда: там знаменитая гавань, где некогда стоял флот Агамемнона – тысяча кораблей93; там храм Дианы, где этот царь царей дочь-жертву возвел на алтарь, а сам направил бег своих судов к Трое. (10) Оттуда Эмилий прибыл в Ороп Аттический, где древний прорицатель