выступил далее, они восстали снова и снова были покорены, но на этот раз с ними обошлись не столь снисходительно: всех продали в рабство, дабы неповадно было столь часто нарушать мир.

17. (1) Тем временем претор Публий Манлий47, приняв от своего предшественника Квинта Минуция48 испытанное в боях войско и присоединив к нему столь же закаленную армию, служившую под началом Аппия Клавдия Нерона49 в Дальней Испании, двинулся в Турдетанию. (2) Из всех испанцев турдетаны считаются народом наименее воинственным. Однако их было много, и, надеясь на это, они выступили навстречу римлянам; (3) удар римской конницы тотчас привел их в смятение, а пешее сражение даже не заслуживает этого названия, ибо опытные закаленные солдаты хорошо знали врага и сразу же решили исход битвы. (4) Но и эта победа не положила конец войне. Турдулы50 призвали десять тысяч наемников-кельтиберов, дабы продолжить войну чужими руками. (5) Между тем консул, встревоженный восстанием бергистанов и понимая, что другие племена, едва лишь представится случай, тотчас последуют их примеру, велел отобрать оружие у всех испанцев по сю сторону Ибера. (6) Свирепый род этот не мыслил жизни без оружия, и так удручились, что многие покончили с собой. (7) О том известили консула; тогда призвал он старейшин всех племен и сказал так: «Не нам, а вам более было бы пользы, если бы прекратились ваши мятежи, ибо до сего дня принесли они не столько бед римскому войску, сколько зла испанцам. (8) Одним лишь способом, полагаю, можно от них оберечься – сделать так, чтобы не смогли вы более бунтовать. (9) Я желаю достичь того самыми мягкими средствами; помогите же мне, вашему совету я последую охотнее, чем любому другому». (10) Старейшины хранили молчание, и консул сказал, что дает им несколько дней на размышление. (11) Он призвал их во второй раз, они снова молчали. Тогда консул приказал в один день снести стены всех поселений; в те же места, которые не сразу подчинились, отправился сам и всюду, где останавливался, принимал под свою руку окрестных жителей. (12) Только Сегестика, многолюдный и богатый город, не сдалась, и пришлось брать ее с помощью осадных орудий.

18. (1) Катону труднее было бороться с варварами, чем тем, кто явился в Испанию первыми: в ту пору испанцы, измученные и озлобленные владычеством карфагенян, охотно переходили на сторону римлян; (2) Катон же пришел как будто лишить испанцев свободы, к коей уже привыкли, и вернуть их в рабство51. Оттого он всюду и заставал смуту – одни взялись уже за оружие, других мятежники брали в осаду, принуждая к измене, и если бы консул не оказал им вовремя помощь, держаться бы долее не смогли. (3) Но такою силой духа и ума отличался консул, что успевал сам заботиться и о важных делах, и о мелких, что не только обдумывал он и приказывал, (4) как поступать, а большей частью сам все и делал. Первым он подчинился суровым требованиям, которыми обуздал других; (5) в неприхотливости, бодрости и трудах соперничал он с последним солдатом, и возвышался над войском только своим положением и властью, ему данной.

19. (1) Турдетаны, как уже было сказано, призвали наемников-кельтиберов, и претору Публию Манлию вести войну здесь было гораздо труднее. Письма его заставили консула двинуться со своими легионами в Турдетанию. (2) Турдетаны и кельтиберы стояли отдельными лагерями, и когда консул прибыл, римляне тотчас стали затевать легкие стычки с караулами турдетанов и, хоть и было оно подчас нерасчетливо, всегда выходили победителями; (3) затем консул послал военных трибунов к кельтиберам, чтобы начать переговоры, и предложил им на выбор три условия. (4) Первое – перейти на сторону римлян за плату вдвое выше той, о которой договорено было у них с турдетанами; (5) второе – разойтись по домам, и тогда не будет вменено им в вину, что они помогали врагам римлян; (6) третье – если все же захотят они продолжать войну, пусть сами назначат время и место, дабы решить дело оружием. Кельтиберы попросили день на размышление; (7) но на их совещание проникли турдетаны, и стало оно таким беспорядочным и шумным, что ничего решить не сумели. (8) Римляне так и не знали, в войне они или в мире с кельтиберами; продолжали брать, как в мирные времена, съестные припасы в усадьбах и поселениях врагов, заходили иногда по десять человек в их укрепления и жилища, словно был какой-то договор о торговле. (9) Видя, что никак не удается вызвать противника на бой, консул послал сначала несколько легковооруженных когорт грабить их поля в тех местах, которых война еще не коснулась; (10) затем, узнавши, что кельтиберы оставили свою поклажу и обозы в Сагунтии52, отправился брать этот город. Но кельтиберы и на это никак не ответили. Тогда консул роздал жалованье53 не только своим, но и воинам претора, завел все войско в преторский лагерь, а сам с семью когортами возвратился на берег Ибера.

20. (1) С таким малым числом воинов захватил он несколько городов; на его сторону перешли седетаны, авсетаны и свессетаны54. (2) Лацетаны же, обитавшие в местах лесистых и бездорожных, не слагали оружия отчасти по природной своей дикости, отчасти, помня о том, как нападали они на союзников римлян и опустошали их земли, пока консул и его солдаты сражались в Турдетании. (3) Потому и повел Катон на селение лацетанов не только когорты римлян, но и молодых солдат из союзников, которые рвались отомстить лацетанам. (4) Поселение их было протяженным в длину, а в ширину не слишком; остановясь примерно в четырехстах шагах, (5) консул оставил на том месте несколько отборных когорт и приказал не двигаться с места, пока он сам не явится к ним; с остальными же воинами двинулся он в обход к дальнему концу поселения. Вспомогательное войско его большей частью состояло из молодых свессетанов. Им и велел он первыми броситься на стены. (6) Когда лацетаны узнали воинов- свессетанов, вспомнили они, сколько раз безнаказанно разоряли их поля, сколько раз били их и обращали в бегство, и тогда, открыв внезапно ворота, всем скопом обрушились на свессетанов. (7) Трудно было свессетанам слышать их боевые кличи, еще труднее – выдерживать их бешеный натиск. (8) Консул, убедившись, что дело идет, как он и предвидел, промчался под стенами к когортам, что оставил неподалеку, и быстро повел их на город; город был тих и безлюден, ибо все в ярости бросились преследовать свессетанов; (9) консул вошел с когортами в город и успел овладеть им прежде, чем лацетаны вернулись. Ничего у них не осталось, кроме оружия, и вскоре они сдались.

21. (1) Отсюда победитель тотчас повел войско против укреплений Бергия. Там угнездились разбойники и совершали набеги на замиренные земли провинции. (2) К консулу явился вождь бергистанов и стал оправдываться: ни он-де, ни люди его племени не хозяева больше у себя в городке, ибо приняли разбойников, а теперь те и распоряжаются. (3) Консул велел ему возвратиться домой, придумать что-либо, если спросят, куда ходил, (4) и сказал, что сам подойдет и станет под стенами; разбойники бросятся их защищать, пусть вождь со своими людьми тем временем захватит городскую крепость. (5) Как он приказал, так и сделали. Разбойники оказались между римлянами, что штурмовали стены, и варварами, что овладели крепостью, и страх сковал их. Тем, кто брал крепость, и их родственникам консул после победы сохранил свободу и достояние, (6) прочих же бергистанов приказал квестору продать в рабство, а разбойников казнить. (7) Замирив провинцию, Катон обложил немалым налогом железные и серебряные рудники, и после того провинция стала богатеть день ото дня. (8) В благодарность богам за все, что свершил консул в Испании, сенат назначил трехдневные молебствия.

22. (1) Тем же летом другой консул, Луций Валерий Флакк, в Галлии сразился с войском бойев и одолел их в битве близ Литанского леса55. (2) Восемь тысяч галлов, как пишут, остались на поле боя; прочие же не стали больше воевать и разбрелись по своим домам и полям. (3) Конец лета консул провел на берегах Пада возле Плацентии и Кремоны и восстановил в этих городах все, что было разрушено во время войны56.

(4) Вот как обстояли дела в Италии и в Испании. В Греции же Тит Квинкций провел зиму так, что, исключая этолийцев – ибо они не могли ни надеяться на плоды победы, ни пребывать сколько-нибудь долгое время в спокойствии, – все радовались почету, которым теперь была окружена Греция, наслаждались миром и свободой, восхищались умеренностью, справедливостью и терпимостью, проявленными римским полководцем после победы, (5) как ранее восхищались доблестью его в пору войны. И тут Квинкций получил постановление сената, которым объявлялась война царю лакедемонян Набису. (6) Прочитавши письмо, Квинкций распорядился, чтобы в Коринфе в назначенный день собрались послы от всех союзных городов. И виднейшие граждане их съехались отовсюду; Квинкций, чтобы не дать этолийцам уклониться, сказал так: (7) «Римляне и греки вместе вели войну против Филиппа, не только сплотившись в едином порыве, но имея – и те, и другие – свои особые причины. (8) Филипп нарушил договор о дружбе с римлянами, то помогая их врагам карфагенянам, (9) то нападая на римских союзников; с вами же поступал он так, что, даже забудь мы о собственных обидах, ваши обиды стали бы для нас законной причиной