многоголосый духоподъемный крик.

– Согласен, – хмыкнул Сапрыкин. – Командуй, ковбой.

– Мои сограждане американцы! – крикнул Карл, обращаясь к своему ополчению. – Мы едва не столкнулись с этими людьми в бессмысленной бойне! Но Провидение послало нам шанс прозреть и увидеть общую угрозу! Мы спаслись от безумия бессмысленной вражды! И мы нашли в этих людях друзей! Так давайте докажем им, что и они в нас нашли надежных друзей! Давайте докажем, что мы готовы, а значит и способны не только строить наше общее будущее, но и драться за него с любым врагом!!!

Атака началась. Три волны с трех сторон двигались на захваченный врагом поселок. Поначалу сопротивление каннибалов было слишком жидким и слабым. Они разместились по периметру, распыляя свои силы. Эти очаги без особого труда перемалывались атакующими, которые двигались дальше, отбивая у захватчиков дом за домом. Улицу за улицей. В первых рядах шли жители этого поселка, которые буквально возвращали себе свой дом и, к тому же, очень хорошо знали местность и все укромные уголки. Последними шли группы, которые более тщательно осматривали освобожденные строения. За ними двигались силы первой медицинской помощи, помогая раненым. В их числе и Оливия с Михаилом.

Никто не помышлял брать в плен каннибалов. Впереди была долгая и голодная зима, последствия которой, скорее всего, будут усугублены извержением вулкана. Никто не собирался делиться пищей с пленными, которые предпочитали человечину.

Джокеры, похоже, это прекрасно понимали и яростно сопротивлялись. Точнее, пытались. Но им нечего было противопоставить ни численному превосходству атакующих, ни их решимости избавить этот край земли от столь опасных пришельцев.

Отступая и сбиваясь в более плотные группы, каннибалы недолго сдерживали натиск. Затем, неся потери, отступали снова, отходя все дальше и дальше к заводу. Именно туда и теснило их смыкающееся полукольцо. Их осталось меньше сотни, когда отступать уже было некуда. Только прыгать в воду с причалов. Джокеры закрепились на руинах цеха и вдоль причала, понимая, что сдаваться нельзя, ибо пощады не будет, и тогда оставалось продать свою жизнь подороже. А может они ждали какого-то чуда? В любом случае их злые взоры, как и стволы оружия, были устремлены в сторону теснивших их атакующих сил и они не обратили внимания, что рядом с причалами, за их спинами, из воды торчит перископ…

Джокеры крепко вгрызлись в последнюю линию обороны в виде руин цехов. И теперь они были все вместе. Так было легче сдерживать натиск. Но и атакующие ослабили нажим, видя близость победы. Лидеры не хотели в такой час подвергать своих товарищей смертельной опасности. Ведь победа близка. Оставалось лишь закрепить осаду, и рано или поздно, голод и истощение боеприпасов поставят финальную точку на присутствии здесь каннибалов. Общий пыл боя стал сменяться спорадическими перестрелками. Командиры отрядов осматривали окрестности для удобных пулеметных и снайперских позиций. Теперь спешить некуда. Враг в ловушке, из которой уже не выйдет живым…

– Господи боже! Юджин, что это?! – воскликнул Карл, указывая рукой в сторону причалов.

Из воды, медленно и величественно, поднималось нечто черное.

– Ах да… – покачал головой Сапрыкин. – Я забыл сказать. У нас тут есть… Атомная субмарина…

Еще не успела подлодка окончательно всплыть, как на рубке появился человек. Торопливыми движениями он установил на сошки ручной пулемет и открыл огонь в спины каннибалов.

В стане врага усилилось смятение. Теперь их атаковали со всех сторон и, укрываясь от возникшего пулемета, они попадали под огонь из поселка.

– Пора заканчивать, – сказал Сапрыкин и бросился вперед. Следом Джонсон. Вскоре, все атакующие силы пошли в атаку, понимая, что добить врага надо раньше, чем у пулеметчика с лодки иссякнут патроны.

Менее чем через полчаса после того, как всплыла подлодка, все уже было кончено. Каннибалы, пришедшие на эту землю, чтоб бы убивать и пожирать, напоминали о своем присутствии лишь только своими, валяющимися повсюду трупами.

Найдя какое-то бревно, ополченцы торопливо перекинули один его конец на палубу подлодки и помогли спуститься на берег человеку, поддержавшему их пулеметным огнем.

Захар Золотарев, по прозвищу «33», сильно исхудал, зарос бородой и был совершенно бледен. Он медленно двигался по причалу, озираясь на радостно приветствовавших его людей.

– Ребята… Все… Все кончено? Их больше нет?.. – тихо бормотал он, но его никто не слышал. Вокруг царило ликование.

К Золотареву подбежали Горин, Цой и Жаров.

– Захар! Живой! Молодец! А где Никита? Где Халф? Что с Вишневским? – наперебой заговорили они. – Он в лодке? Ранен? Может помочь ему выбраться с лодки? Сам не может идти?

Золотарев воспаленными и полными слез глазами посмотрел на приморский квартет, ставший теперь трио, и, опустившись на землю, уронил лицо в ладони и заплакал.