– Мы начали эту войну не потому, что хотим победить. Победа нам не нужна. Наш враг – те, кто использует определённую религию для промывания мозгов, для создания секты, для создания из жителей бедных стран – агрессивного и послушного пушечного мяса. Не стоит думать, что мы хотим добиться от них чего-то – я просто знаю, нам противостоят люди, которые с пелёнок были воспитаны в покорности, лишены свободы мысли и свободы воли. Это не религия, это секта. Мы не ведём агитацию – потому что они не поймут. Мы не собираемся захватывать и удерживать территории – они не покорятся. Не войдут в наше сообщество, потому что они уже не наши. Уже не такие, как мы. Убить человека для них – что муху прихлопнуть, внутри, глубоко в мозгах, нет ограничителей – если на то воля Аллаха, можно и детей насиловать, и убивать всех подряд. Религия здесь не при чём, из них специально создавали такое пушечное мясо – с семидесятых годов двадцатого века и до наших дней, их радикализировали, маргинализировали, создавали и финансировали радикальные группировки. Это даже не идеология, как нацизм. Потому что идеология – предполагает свободу мысли, а секта – абсолютную покорность и слепую веру в догмы, фанатизм. Поэтому – мы летим не захватывать или покорять, а просто уничтожать. Я пойду с вами, я буду среди вас, если вас это взбодрит – командую операцией не я, а Арри, так что в бой я пойду как солдат, тем более, что офицером никогда и не был. Готовьтесь к большой, опасной, грязной работе. Наша тактическая задача…
Транспортник опустился на землю. Огромные аппарели открылись и я залез на броню танка А1, взяв в руки особый вариант оружия – заплечный рюкзак с боекомплектом был с расширенным пространством, а ствол охлаждали термозаряды. Десять тысяч гранат и полмиллиона патронов трёх типов – то, что нужно для войны. Остальные солдаты тоже залезли на броню – броня у них самих была неплохая, а тащить БМП сюда – я посчитал лишним. Мы опускались в полдень, танки выехали из гигантского транспортника. Справа и слева от нас – та же картина, по аппарелям вниз едут танки и над нами – летят самолёты, группа из пяти штурмовиков. Они ударили по городу… Крупнейший лагерь исламистов находился в Хасавюрте – до двухсот тысяч боевиков! Двести тысяч – шутка ли?
Я держался за броню танка, сидел сверху на башне, для лучшего обзора – другие такими прелестями не располагали. Всего спустилось пятьсот человек, двадцать пять танков, восемь ЗСУ на базе танков. Я проверил оружие и посмотрел на небо – ни облачка… погода сегодня не подкачала, хотя обычно тут свинцовые тучи, грязь и слякоть… нет, грязь и слякоть были в полной мере…
Голос Ареса через шлем командовал и показывал каждому бойцу его задачу – именно так контролируя их он добивался величайших результатов, потому что всё, что они делали, было объединено единым разумом, весь наш штаб – это искин и внутри него все информационные потоки проходили мгновенно и мгновенно вырабатывались решения. Это и было наше самое страшное оружие – благодаря которому с помощью обычных раций можно было поднять в разы опасность подразделения в определённых условиях…
Мы приближались к городу с юга – оттуда нас не ждали. В танки полетели противотанковые ракеты, но были сбиты огнём ПРО корабля и активной защитой танков – в ответ мощные шестидюймовые пушки танков открыли огонь по блок-посту моджахедов – шесть попаданий в первую же секунду – а когда проезжали мимо – турели с танков ещё стреляли по ним. Мы въехали в город – вернее, тут были частные дома… любой, кто был на деревенской улочке, поймёт меня – одноэтажные домишки за железными заборами, грунтовая дорога, на которой могут разъехаться два автомобиля и конечно же – моджахеды. Арес приказал спешиться – поскольку моджахеды скрываются в городе, придётся чистить вручную. Я спрыгнул с танка, рядом были другие солдаты – они тоже спешивались, танки пошли дальше. Вдруг наш повернул пушку и ударил по соседнему дому, туда же открыли огонь и счетверённые автоматические пушки ЗСУшек. Кирпичный дом секунды был нашпигован осколками до основания. За мной шли солдаты, Арес сказал:
– Это тебе в усиление.
– И на кой?
– Пригодятся. Я уже отдал им приказ перейти к тебе в подчинение.
Пожав плечами, я махнул им рукой и пинком попытался открыть ворота забора. Не получилось – тогда прицелился из пулемёта и дал очередь туда, где располагалась задвижка, после чего автомобильные ворота распахнулись. Я обернулся к парням:
– За мной, прочёсываем дом…
В гараже стояла заниженная приора, рядом паслись куры, которых, кажется, не особо заботили боевые действия. На всякий случай дал очередь бронебойно-зажигательными по капоту – двигатель в хлам, так что враг лишился транспорта… Хотя какой из заниженного таза транспорт? Сплюнул бы, да конструкция шлема не позволяет. Пошёл дальше…
Первое серьёзное боестолкновение произошло только на перекрёстке – там был блокпост, четыре пулемёта и мы – я и ещё восемь человек, шли за танком. Танк пытались подбить из РПГ – не получилось, моджахеды засели в траншее, закрытой дополнительно кусками бетона и кирпича… хорошо обустроились. Стоило мне выглянуть из-за танка, как в шлем прилетела пуля – как раз около глаза расплющилась о бронезабрало. Навёл свой Бабай и дал очередь из гранат, танк ударил из пушки по пулемётчику, но тот уже успел сбежать, бросив пулемёт. Пулемёт разбили, но цели не достигли. Так что я решил – хватит играть в солдат, пора брать штурмом блокпост. Дав танкисту задачу стоять на стрёме, махнул рукой парням и бегом отправился в сторону блокпоста. Сто двадцать метров – это пять секунд очень быстрого бега, и я уже прыжком перепрыгнул траншею, увидев засевших в ней моджахедов, и не
