фартингов, местных монеток. Я открыл сумку и выгреб из неё две охапки монет, после чего попросил хоббита принести заказ. Гэндальф сидел в уголке на широкой дубовой лавочке и ждал, пока я закончу.

Не то чтобы сидение после столь долгого пути доставляло ему много удовольствия, но похоже, лучше так, чем биться головой о потолок, учитывая его то высокий рост.

Я же, взяв в руки одну из принесённых фляжек, начал накладывать зачарование расширения пространства. Это давалось неожиданно тяжело, но тем не менее, зачарование было наложено — ограничивающий контур, увеличение пространства, контур защиты, надстройки, сохраняющие содержимое свежим и препятствующие размножению бактерий и прочих микроорганизмов и, наконец, надстройка обратной тяги — она нужна при быстром наборе воды из больших резервуаров или реки, и втягивает воду внутрь. Она же, при инвертировании, может быстро опустошить резервуар.

Гэндальф сверкнул глазами не хуже Дамблдора и с любопытством спросил:

— Что ты сделал?

— О, наложил ряд заклинаний, — ответил я, водя светящейся синим светом рукой над бортом фляжки, — теперь она не разобьётся, не потеряется, может вместить тридцать больших бочек воды, а налитое внутрь не будет портиться.

— О, — Гэндальф был удивлён, — это удивительно. Где ты учился магии?

— В разных местах, конкретно этой — в одной очень далёком месте, на краю мира. Очень удобная для путешественников магия.

— Не то слово! — ответил мне Гэндальф с экспрессией, — а сумку ты зачаровать можешь?

— Как видишь, Гендальф, я весь обвешан сумками и кармашками. Внутри столько мелочей, что…

Глаза Гэндальфа ещё раз подозрительно блеснули, или это был огонёк любопытства, что я разжёг в нём?

Следом за первым я зачаровал вторую большую флягу, она была размером с армейскую. А вот маленькие явно предназначались для крепкого алкоголя, фляжки были всего по пинте, не более. Закончив с ними, я принялся за сумки, которые зачаровал на все походные зачарования, необходимые мне в походе. И дальше выносимое хоббитом добро отправлялось в эти сумки, под шокированным взглядом хоббита, который готов был уже бежать к соседям и рассказывать им про чудо-мага.

Конечно, мы не забили двух сумок, но я для порядка вложил в обе достаточно товаров, провизии, а так же дорожных мелочей — ткани, полотенца… И всё.

— Сколько с меня?

— Одну минуту, — Хоббит закончил с товарами и передохнув, начал считать, потом объявил сумму — три тысячи монет. Я взял один из маленьких подсумочков и перевернул его над пустой корзиной, стоящей в углу, пожелав освободить тысячу монет, монетки со звоном начали падать из подсумка серебряным потоком, полностью заполнив корзинку. Хоббит посмотрел на это с таким же удивлением, как и Гэндальф.

— Ровно тысяча, сэр.

— Я вам верю, — он кивнул, — сэр, пожалуйста, продайте мне один такой кошелёк!

— Хм… — я задумался, — я могу зачаровать вам любую сумку или кошель. Но они очень дороги…

— Пятьсот! — назвал он свою цену.

— По рукам, — улыбнулся я, — неси любую сумку с крышкой, или закрывающийся кошель, я всё зачарую.

Он убежал, смешно перебирая ножками и из глубины норы послышался звон посуды, шум, после чего хоббит пришёл со старой кожаной сумкой, с медной пряжкой и ремнём через плечо. Он положил сумку на прилавок:

— Вот эту сумку, сэр!

— Пару минут…

Гэндальф подошёл поближе и внимательно смотрел, как я зачаровываю летающую передо мной сумочку и накладываю магию. Зачарование сделал на совесть — сумка теперь неубиваемая, непотеряемая, с защитой содержимого и огромным внутренним пространством.

— Готово, сэр. Ваша сумка теперь не порвётся, не утонет и не сгорит, её почти невозможно потерять. В неё нельзя положить что-то больше, чем она сама. Чтобы положить что-то внутрь нужно поместить предмет внутрь и закрыть крышку, предмет тут же исчезнет внутри. Чтобы вернуть это — нужно представить себе желаемый предмет, пока сумка закрыта, и он появится внутри.

— Вот так просто? — спросил Хоббит.

— Проще не бывает. Можно перевернуть сумку и представить нужное количество предметов, и они выпадут из неё, например, как я сделал это с монетками.

— О, это превосходно! — Хоббит едва не приплясывал от радости.

— Знаете… — я задумался, — я передумал. Оставьте сумку и деньги себе. И поминайте мага Харрисона добрым словом! — лучезарно улыбнулся.

Хоббит, казалось, готов натянуть улыбку на уши, он поблагодарил меня и очень вежливо выпроводил, тут же убежав внутрь своей норки.

Подойдя к телеге, я обратился к Гендальфу, отправившемуся отвязывать лошадь.

— Постой, Митрандир.