Список был сделан в экселе. Мама обожает эксель.
– Потому что ты поздно придешь с работы? – спросила Эльса как бы невзначай.
– Я ненадолго останусь… в больнице, – сказала мама, потому что не любила врать Эльсе.
– А Джордж не может меня забрать? – невинным голосом спросила Эльса, хотя все понимала.
Мама громко дышала носом:
– Джордж будет со мной в больнице.
Эльса упаковывала вещи в коробки, не сверяясь со списком из экселевского файла.
– Полукто заболел?
Мама снова выдавила улыбку. Получилось так себе.
– Не беспокойся, моя хорошая.
– Это самый легкий способ заставить меня беспокоиться, – сказала Эльса.
Вздохнув, мама неохотно поставила галочки в экселе. Потому что вынимать вещи и упаковывать их заново неэффективно, хоть сложенные вещи и не соответствуют списку.
– Все сложно, – сказала она.
Мама всегда так говорит – на языке статусов Фейсбука.
– Все сложно, если никому ничего не объяснять, – сердито ответила Эльса.
Мама снова засопела.
– Эльса, милая, это просто плановая проверка.
– А вот и нет, за одну беременность не бывает так много плановых проверок. Не надо меня за дурочку принимать. Я умею пользоваться «Википедией».
Мама массировала виски, глядя в сторону.
– Эльса, прошу тебя, давай сегодня хотя бы из-за этого не будем ссориться.
– Что значит «хотя бы»? Разве мы сегодня из-за чего-то уже поссорились?! – выкрикнула Эльса – именно так ведет себя человек, которому уже почти восемь, когда его незаслуженно обвиняют.
– Не кричи, – владея собой ответила мама.
– А Я И НЕ КРИЧУ! – закричала Эльса, выходя из себя.
Долгое время обе смотрели в пол и думали, как попросить прощения. Но на полу ничего такого написано не было. Эльса закрыла коробку крышкой, ушла в бабушкину спальню и хлопнула дверью.
Почти четверть часа в квартире царила гробовая тишина. Эльса была так зла, ну просто так зла, что начала мерить время минутами, а не вечностями. Она лежала в бабушкиной кровати и смотрела на черно-белые фотографии на потолке. Кажется, волчонок-оборотень вот-вот засмеется и помашет ей рукой. В глубине души Эльса не могла смириться с тем, что мальчик с такой лучезарной улыбкой мог вырасти таким невообразимо несчастным, как Монстр.
В дверь позвонили, и тут же звонок повторился – слишком нетерпеливо, нормальные люди так не трезвонят. Наверняка это Бритт- Мари.
– Иду! – крикнула мама, владея собой, но по ее голосу Эльса поняла, что мама плакала.
Слова так и сыпались из Бритт-Мари, словно кто-то вынул из ее горла затычку.
– Я звонила к вам в квартиру! Мне никто не открыл!
Мама вздохнула:
– Да. Нас не было дома. Мы здесь.
– В здании находится бойцовая собака! Машина твоей матери до сих пор стоит в гараже! – Бритт-Мари так тараторила, что сама уже перестала понимать, какая из новостей ее больше волнует.
– Давай по порядку, с чего начнем? – устало спросила мама.
Эльса села в кровати и стала внимательно слушать: не меньше минуты у нее ушло, чтобы понять, что имеет в виду Бритт-Мари. Она вскочила с кровати и изо всех сил владела собой, чтобы пулей не броситься в коридор и не вызвать подозрений у Бритт-Мари.
Бритт-Мари стояла на лестнице, решительно сложив руки, и благожелательно улыбалась маме.
– Милочка, в нашем кондоминиуме бойцовые собаки запрещены! Усвой это раз и навсегда, такое даже
– У нас не кондоминиум, – ответила мама и тут же пожалела.
– Но он у нас
