Эльсе, что позволит ей это в день рождения.
И когда наконец наступал тот самый день рождения, бабушка напоминала Эльсе про все, что мама наобещала в течение года, за что мама на нее страшно сердилась. Но бабушка есть бабушка.
Накануне Эльсиного дня рождения они с бабушкой делали снежных ангелов рядом с домом. Это была любимая традиция Эльсы и к тому же единственная ночь в году, когда бабушка не ругалась на ангелов.
Они ехали на такси вместе с Альфом. Не потому, что Эльса не хотела ехать вместе с папой на «ауди», а потому, что Альф ужасно разозлился на себя, поскольку он вместе с такси был в гараже, когда Сэм напал на Эльсу. Он рвал на себе волосы, что не он заступился за Эльсу. Все это рассказал ей папа – без малейшего замешательства. Папа может его сбросить, когда это действительно нужно.
По дороге Альф с Эльсой почти не разговаривали. А о чем говорить, если сказать в общем-то нечего. Но, когда Эльса сообщила, что перед тем, как ехать в больницу, ей надо заглянуть домой, Альф не спросил зачем. Он просто молча поехал к дому. Такой уж он человек, этот Альф.
– Ты умеешь делать снежных ангелов? – спросила Эльса, когда такси затормозило около дома.
– Мне шестьдесят четыре года, – рявкнул Альф.
– Ну и что, – сказала Эльса.
Тогда Альф заглушил мотор, вышел из такси и гаркнул:
– Мне шестьдесят четыре года! Но так было не всегда. Конечно, умею, твою мать!
И они стали делать снежных ангелов. Девяносто девять штук. Потом они об этом особо не говорили. Бывают друзья, которым не надо особо разговаривать.
Женщина в джинсах увидела их с балкона. И засмеялась. У нее получалось все лучше и лучше.
Папа уже ждал их у входа в больницу. Мимо прошел врач, который на мгновение показался Эльсе знакомым. Увидев Джорджа, она побежала к нему через всю приемную и бросилась в объятия. На нем были спортивные шорты поверх легинсов, в руках стакан ледяной воды для мамы.
– Спасибо, что ты добежал до больницы! – сказала Эльса, обнимая Джорджа.
Джордж просто опешил.
– Бегаю я неплохо, – робко ответил он.
Эльса кивнула.
– Знаю. А все потому, что ты не такой, как все.
И они с папой пошли навещать маму. А Джордж так и стоял, держа в руках стакан холодной воды, пока та не нагрелась до комнатной температуры.
Папа посмотрел на Эльсу так, что было видно: он ревнует, но старается не подавать виду. Не подавать виду он тоже умеет.
Рядом с маминой палатой стояла медсестра, которая не хотела пропускать Эльсу, потому что у мамы были сложные роды. Она так и сказала. Голос у медсестры был очень решительный, она четко произносила каждое слово. Эльса кивнула. Папа тоже.
– Вы, наверное, новенькая? – деликатно поинтересовался он.
– При чем тут это? – высморкнула из себя медсестра, как будто в разгаре сезона гриппа.
– Совсем ни при чем, – деликатно согласился папа, хотя это было очень даже при чем.
– На сегодня посещения кончились! – постановила медсестра голосом, не допускающим возражений, развернулась на каблуках и ушла в палату.
Папа и Эльса терпеливо ждали за дверью – было у них такое чувство, что не все еще потеряно. Все-таки мама не просто мама, а дочь бабушки. Папа с Эльсой не забыли тот случай с серебристой машиной, произошедший незадолго до рождения Эльсы. Когда мама рожает детей, с ней лучше не связываться.
Секунд через тридцать-сорок по коридору разнесся такой вопль, что картины на стенах задрожали, будто вот-вот упадут.
– СЕЙЧАС ЖЕ ПУСТИТЕ МОЮ ДОЧЬ, ИНАЧЕ Я ВАС ЗАДУШУ СТЕТОСКОПОМ И ПЕРЕВЕРНУ ВСЮ БОЛЬНИЦУ К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ!
Вообще-то папа с Эльсой думали, что дело решится быстрее, чем за тридцать-сорок секунд. На этот раз уже через три или четыре секунды слышится новый вопль:
– МНЕ ПЛЕВАТЬ, ЧТО У ВАС НЕТ СТЕТОСКОПА! Я НАЙДУ ЕГО И ВАМ НЕ ПОЗДОРОВИТСЯ!
Из палаты вышла медсестра. Ее уверенность слегка испарилась. У нее за спиной появился врач, который показался Эльсе знакомым, и приветливо сказал, что «они могли бы сделать исключение». Врач улыбнулся Эльсе. Набрав в легкие побольше воздуха, Эльса переступила порог палаты.
Мама была вся опутана разными шлангами и трубочками. Они обнялись, стараясь ничего не повредить.
А вдруг один из шлангов – электрический шнур, и если его выдернуть, мама выключится, как лампа? Мама гладила Эльсу по голове.
– Мне тоже очень-очень-очень жалко, что ворс нас покинул, – сказала она.
Эльса долго сидела молча на краю кровати. Слезы на щеках высохли. Она думала о том, что пора придумать новый способ исчисления времени. Честно говоря, сказочные вечности стали какими-то ненадежными. Может быть, есть что-то попроще? Например, взмахи ресниц. Или взмахи крыльев колибри. Кто-то должен об этом подумать. Надо будет дома посмотреть в «Википедии».
